Дмитрий Казаков - Сын зари

Кто мог знать, что через несколько месяцев все это исчезнет, сгинет без следа?

Разве что какой-нибудь проклятый небесами пророк.

— Я знаю, — сказала она. — Ты — Сын зари. Ты больше, чем любой из обычных мужчин, и в то же время меньше.

— Но когда я до нее доберусь, — продолжил Кирилл, — то мы обязательно будем с тобой, и все это закончится. Истина сможет обходиться без меня, а я без нее. Все будет по-другому.

«Она должна понравиться Машеньке, обязательно», — подумал он.

Мелькнула мысль, что кое-кто из последователей Сына зари может не очень хорошо воспринять тот факт, что у него есть трехлетняя дочь, но затем мысли исчезли вовсе, поскольку Дина наклонилась, чтобы поцеловать мужа. Исчезло беспокойство, сгинул страх, порожденный видением падающей луны, отступили назойливые «воспоминания».

Остались только они вдвоем, а это значит, что целый мир…

Утром Кирилл поднялся с большим трудом и еле-еле успел на традиционный военный совет. Голова с ночи осталась тяжелой. Не увидев на привычном месте Сереги, он в первый момент даже удивился, не сразу вспомнил, что тот сейчас далеко, на улице Белинского, там, где некогда было кладбище, а в конце девяностых построили торговый центр «Этажи».

— Доброе утро, — сказал Арсен. — Начнем, во имя Отца, Единственного и Несотворенного.

Бывший глава «прибрежной» общины так и не уверовал в посланника и его учение. Внешне он никак этого не показывал, участвовал в молитвах и обрядах, но Кирилл знал, что все это — маскировка, своеобразная мимикрия, позволяющая избегать лишних проблем.

И как только Сын зари из союзника превратится в соперника, все изменится…

— Начнем, — кивнул Кирилл, усаживаясь на стул.

Обсудили операции на сегодня, носящие отвлекающий, беспокоящий характер, чтобы Дериев ничего не заподозрил. Затем перешли к системе патрулей и опорных пунктов, которую с сегодняшнего дня нужно было менять, потому что информация попала к майору.

Арсен озвучил необходимые приказы, и командиры отрядов начали расходиться.

— Теперь можно говорить спокойно, — сказал он, когда они с Кириллом остались вдвоем в комнате. — Ночью мы проводили Стаса почти до улицы Сусловой, дальше он пошел сам. На рассвете встретили его. Он сказал, что всё в силе, переговоры состоятся в «Этажах» на закате.

— Хорошо, — бывший журналист кивнул, ощутил, как от волнения зачесались ладони: Дериев имел возможность отказаться, выскользнуть из приготовленной для него ловушки, но он шагнул в нее смело, чувствуя себя не жертвой, а охотником. И это значит, что ближайшее будущее обрело четкую определенность, в один миг истинно призрачными стало множество вероятностей.

Сохранилось лишь несколько, и одной из них предстояло сделаться реальностью в ближайшие сутки.

— Как следует обыщите развалины, — приказал Кирилл, перед глазами которого стоял темный, заваленный обломками склад, где укрывался сейчас отряд с Дериевым во главе. — Оставьте наблюдателей рядом с «Этажами», хотя бы на крыше дома через Белинку, чтобы враг не затеял какую-нибудь добавочную подлость. К вечеру должна быть готова группа прикрытия.

— Где поместим ее? — спросил Арсен.

Он обращался с посланником без подобострастия, свойственного тем, кто искренне верил в Сына зари, но с подчеркнутым, спокойным уважением. Кириллу это нравилось.

— В остроге, — предложил он, подумав. — И рядом, и укрыться легко.

Старый острог, где во времена империи держали политзаключенных, а после развала СССР находился выставочный зал, располагался в самом центре города. За те десятилетия, которые за ним не присматривали, острог почти не пострадал — не рухнули стены, уцелели башни.

— Хорошо, место удобное, — признал Арсен. — Ну что же, за дело?

День прошел в обыкновенной суете.

Кирилл разговаривал с людьми — напутствовал умирающих и просвещал тех, кто колебался, принимать новую веру или нет. Он обедал вместе с последователями, ходил смотреть, как продвигаются работы по рытью колодца в окрестностях Печерского монастыря, посещал кладбище.

Он улыбался и изображал скорбь, но глаза его были отсутствующими, а душу смущала тревога. Вечер надвигался, как темная, грозовая туча, и крылось в ее недрах что-то недоступное его дару, не попавшее в его «воспоминания», но опасное, как кол на дне замаскированной ямы.

Видения будущего накатывали в самые неподходящие моменты, приходили образы, настолько яркие, что затмевали реальность, но при этом не очень понятные: болото и торчащие из него дома, бредущая через метель мрачная процессия, парусное судно на волжской глади…