Дмитрий Казаков - Сын зари

— Почему? — Серега нахмурился.

— Потому что так надо, — терпеливо проговорил Кирилл. — В ней будет сам Дериев. Он не удержится и явится насладиться триумфом, посмотреть, как меня будут брать в плен и расстреливать. Мы выманим его из укрытия и сделаем так, чтобы его поражение и смерть стали наглядным уроком. Понимаешь?

— Ну как бы да… А что для этого нужно сделать?

В том, что касалось общих замыслов, Серега чувствовал себя не особо уверенно и всегда торопился перейти к конкретике.

— Организовать нашу собственную засаду там, где ее не заметят люди майора, и сделать это не позднее, чем сегодня вечером, пока они еще не знают, согласимся мы на встречу или нет.

— Я сам пойду, — сказал Серега. По физиономии его было видно, как соскучился бывший десантник по настоящему делу. — И, если не возражаешь, возьму кого-нибудь из твоих федайкинов, они все парни умелые и опытные.

В результате, к вечеру Кирилл остался под присмотром одного Степана, а «начальник штаба» исчез в неизвестном почти для всех направлении. Его место занял невозмутимый Арсен и принялся командовать с таким видом, словно дела всегда так и обстояли, и ничего странного не происходит.

Вечерняя беседа прошла как обычно. Стас опять жадно слушал посланника, сидя в первых рядах.

Ночью Кирилл вновь увидел кошмар: с жутким грохотом раскалывающуюся на куски, падающую с неба луну. Он проснулся в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и обнаружил, что Дина тоже не спит — сидит рядом и глядит на мужа расширенными от страха глазами.

— Что с тобой? — спросила она. — Ты кричал и не хотел просыпаться. Я молилась… Это Демиург и архонты, они вредят тебе?

Кирилл хотел сказать «а я откуда знаю?», но вовремя прикусил язык. Сын зари не может пребывать в неведении относительно того, что с ним происходит.

— Да, — сказал он, — это духовная брань, и она тяжка.

Дина подвинулась ближе, положила голову мужа себе на колени и начала гладить его по лбу, по вискам, медленно и ласково, так что сердце его перестало бешено колотиться, а остатки страха рассеялись в сумраке их спальни.

— Так лучше, лучше? — прошептала она.

— Да.

— А мне вот с каждым днем хуже и хуже. — В голосе Дины прозвучала досада. — Многие видят тебя чаще, чем я, и слышат от тебя больше слов. Уходишь утром, возвращаешься вечером, и тебе уже не до меня… Жена я тебе, или только служанка? Или вообще никто?

Извечная женская жалоба, но в данном случае — обоснованная.

— Помни, кто я такой. — Кирилл вздохнул. Кем бы ты ни был, что бы в этом мире не менялось, кое-что останется тем же самым до тех пор, пока сами люди кардинально не изменятся. — Ты полагала, что вышла замуж за человека? Тогда ты жестоко ошибалась.

— А кто же ты? — спросила она с недоверием и страхом.

— Я — сеть в океане времени, что можно забросить и в будущее, и в былое. Я — разделяющая их, движущаяся преграда, которой не избегнет ни одна вероятность.

Кирилл не помнил, в какой именно книге вычитал это изречение, в памяти сохранилось только, что речь там шла о пророке, ставшем правителем галактической империи, и о наркотике, дарующем прозрение.

Дина в очередной раз погладила его по лбу, и словно ярко светящиеся шары из глубины к границе осознания начали подниматься «воспоминания». Он услышал голоса, бормочущие, кричащие и рыдающие, смех и плач, увидел лица, одновременно знакомые и незнакомые, уловил запахи гари и крови…

Всюду в будущем была война, безжалостное убийство человека человеком. И не во власти Кирилла было найти путь, ведущий в обход, в мирную гавань.

Он задрожал, пытаясь остановить этот поток образов, на миг ощутил, что его разрывает на части, и отдельные фрагменты плывут в разных направлениях, но каждый сохраняет способность мыслить и чувствовать. Он стал мелко нарезанным мясом в громадном котле, где варился суп из событий и разговоров, мелких эпизодов и моментов выбора.

Будущее и прошлое кипели рядом, а настоящего не существовало вовсе.

Кирилл даже испугался, что сходит с ума, но вскоре все стало как обычно.

— Эх, Дина, Дина, — прошептал он, — я был бы счастлив оставаться с тобой все время, не ходить на беседы, не думать о том, что делать с пленниками, не утешать заблудших и не ломать голову над тем, как нанести урон врагу. Но у меня есть цель, и я должен во что бы то ни стало ее добиться!

Отодвигая ложные воспоминания в сторону, поднялось настоящее, реально пережитое не так давно — Машенька в новом синем платье, он ведет ее за руку, и светит майское солнце, и им так хорошо вдвоем, разве что не хватает мамы, но тут уж ничего не поделаешь.