Дмитрий Казаков - Сын зари

— Ту-у-у-ут! — радостно завопили левее, и на крыше следующего уцелевшего гаража объявился машущий руками человек.

— Санин, тащите его сюда, но аккуратно, — приказал Василич. — Понял?

— Так точно, — отозвался могучий боец и вместе с еще одним, чуть поменьше, направился вперед.

Качнулись ветки, через какое-то время прыгавший человек перестал орать и слез с крыши. А через пять минут Санин с напарником вернулись — привели худосочного небритого мужика лет пятидесяти, облаченного в засаленную спецовку и такие же брюки.

— Ой, спасибо, братцы! Спасибо, что выручили! — бормотал он, покачиваясь и время от времени икая.

Подошел ближе, и Кирилл ощутил запах перегара, такой густой и мерзкий, какой возникает только после многодневной пьянки, проводимой с помощью технического спирта, бодяжной водки или плохого самогона.

— О, ничего себе… — Василич, тоже уловивший этот «аромат», удивленно хмыкнул. — Ты кто такой?

— Да Толян я, — сообщил мужик, радостно и немного глупо улыбаясь. — Заснул в гараже, а как проснулся, то вокруг страх, что творится, я и спрятался, и у меня там оставалось, я и сидел, не вылазил…

Похоже, этот тип всю неделю квасил, не переставая, а значит, запасы у него были будь здоров.

— Всё выпил… а тут стрельбу услышал, и решил, что наши пришли!

— Пойдешь с нами. — Взгляд Василича стал расчетливым. — Протрезвим, а работа в коммуне всегда найдется…

Кириллу почему-то очень не понравилось слово «коммуна». Мелькнуло воспоминание, связанное с Толяном — вроде бы видел его уже, и одетого точно так же, пьяного и небритого.

Нет, глюк, сбой в ушибленной голове!

— Э, работа? — Слово, похоже, не глянулось уже самому Толяну, но он огляделся и, видимо, понял: вариантов нет. — Э, братцы, что-то здесь не так, но ладно, я не гордый, пойду с вами…

Подозрений его хватило ненадолго, едва выбрались обратно на Бринского, как гаражный сиделец затянул гнусаво:

— А за окошком месяц май, месяц май! Ты поскорее приезжай, приезжай, приезжай!

Василич покосился с неудовольствием, но одергивать доморощенного Шаляпина не стал.

Спустились в ложбину, по дну которой текла речушка, спрятанная под дорогой в трубу, а когда вышли из нее, Кирилл услышал стук топоров и визг пилы. Через полсотни метров справа открылась вырубка и… работающие на ней люди под охраной автоматчиков в камуфляже.

— Наши, — с гордостью сказал Петров, и крикнул. — Эй, Гошка, всё нормально?

— Как в аптеке, — ответил один из автоматчиков. — А вы чего стреляли?

— Да по собакам, — сказал Василич. — Еще намучаемся мы с ними, вот увидишь.

Кирилла разговор не заинтересовал, он присмотрелся к тому, как идет работа. Двое мужчин средних лет, один пожилой, несколько молодых парней — все какие-то изможденные, очищали стволы от веток, распиливали на части и таскали обрубки бревен туда, где стояла пара садовых тачек.

Тут заготавливали дрова, причем дело было организовано серьезно.

— Это да, намучаемся. — Гошка вздохнул, повернулся туда, где вышла заминка с двуручной пилой. — Эй, чего заснули?

Вырубка осталась позади, слева потянулись «хрущобы» — район серых пятиэтажек, возведенных в шестидесятые. Справа когда-то находился такой же, но тут прошелся чудовищной силы пожар, так что остались только обгоревшие коробки.

Увидев такое, Толян даже слегка протрезвел.

— Это чего же такое делается, братцы? — забормотал он, не забывая икать. — Откудова все это?

Отвечать ему никто не стал.

Василич махнул рукой, окрикнул бойцов передового дозора, и они свернули с дороги, пошли напрямик через квартал. Кирилл увидел руины детского садика, сохранившуюся в удивительной целости школу, окруженную молодым и очень густым березняком.

Советскую площадь он узнал только благодаря тому, что уцелели флагштоки, на которых ранее болтались разноцветные знамена.

Сейчас их не было, и ржавые трубки поднимались из молодых деревьев. На одной торчало нечто похожее на мохнатую тыкву. Некогда аккуратные газоны покрывал кустарник, а на крыльце здания, где ранее помещалась администрация Советского района, стояли часовые — похоже, «майор», о котором упоминали бойцы, устроил себе резиденцию именно тут.

Кириллу доводилось бывать здесь как журналисту, и не один раз.

— Мать моя, — пробормотал Толян, сообразив, куда их ведут. — Ладно, хоть не в ментовку… ик!

Двери центрального входа уцелели, а вестибюль выглядел так, словно его вымыли только сегодня: пол блестел, а стены, хотя и обшарпанные, были лишены грязи. В воздухе витал запах какой-то химии, напоминавший о больнице.