Андрей Столяров - Детский мир (сборник)

И консервная банка задребезжала по полу.

Потому что Франц резко прыгнул — как будто его ударило током.

Вид у него опять стал безумный.

Впрочем, он тут же опомнился и зрачком уже выхваченного из–за пояса пистолета, зашипев, показал побледневшей Ивонне — что, мол, подойди.

Ивонна, точно во сне, подняла пластмассовую теплую трубку.

Судя по реакции Франца, она готова была услышать что–то ужасное, что–то этакое, требующее немедленных действий, но отчетливый женский голос довольно–таки спокойно попросил господина де Мэя и добавил, по–видимому, не забывая о вежливости:

— Передайте ему, что это говорит Птица.

— Птица? — не поняла Ивонна.

— Птица, Птица! У меня имя такое. Запомнили?

Интонации показались ей смутно знакомыми, но она не успела сообразить, кому они могут принадлежать: Франц уже нетерпеливо рвал трубку из рук и уже заколачивал в телефонную линию краткие энергичные фразы:

— Да! Конечно! Готово? Тогда лучше — в следующее воскресенье!.. Все отлично, ты — молодец, не переживай раньше времени!.. Я попробую, тут все решает нахальство… Нет–нетнет, мы немедленно перейдем на эту квартиру!..

Горло его внезапно осипло, он без всякого перехода, не попрощавшись, бросил телефонную трубку, и, как будто мальчишка, неожиданно получивший желаемое, обратил на Ивонну сияющие влагой глаза:

— Слушай, извини, ради бога, ты не можешь мне дать немного денег?..

— Сколько? — обреченно спросила Ивонна.

— Ну, не знаю — две или три десятки…

Он дрожал, наверное, от сдерживаемого волнения, его длинные пальцы бесцельно щипали рубашку на животе, а мешки под глазами подергивались, точно он собирался мигать, но в последнее мгновение передумывал.

И бесцветный язык непрерывно облизывал губы.

— Пожалуйста…

Ивонна вытащила кошелек и пятерками, которые почему–то никак не хотели отслаиваться, насчитала тридцатку — бросив ее на клеенку.

— А теперь — уходи!

После чего, не слушая благодарственного бормотания Франца, который и клялся и заверял, что вернет эти деньги буквально через неделю, чрезвычайно решительно прошагала по коридору и, отщелкнув замок, как назло, вдруг заевший и вышедший лишь с усилиями, во всю ширь распахнула половинку дверей на лестничную площадку.

— Выкатывайся!..

Она не хотела больше ни объясняться, ни разговаривать, и поэтому, чуть ли не вытолкав Франца, который пытался еще мекать что–то такое, отрешенно, с холодным остервенением захлопнула дверь, и лишь только тогда, когда, обессилев, вернулась на кухню и сквозь кухонное окно увидела пустынный солнечный двор, играющий прядями пыли, то, прижавшись пылающим лбом к переплету рамы, она вдруг в каком–то озарении поняла, что услышанный ею по телефону голос — был голосом Коры.

И тогда она ударилась головой в перекрестье фрамуги.

И из переполненных глаз ее хлынули слезы…

15. М Э Р И Я. О Т Ч Е Т Н Ы Й П Е Р И О Д.

У нефтеналивного бака машина затормозила.

И сразу же из–за круглого железного бока его, сверху до низу, как зебра, расчерченного мазутными полосами, торопливо выскочил коротенький вездесущий Цыпа и, согнувшись, будто чертик на перекладине, энергично рванул на себя заднюю боковую дверцу.

— Дальше не проехать, придется — пешком, — сказал он, отпрянув — Здесь недалеко, господин Начальник Охранного департамента…

Комковатые твердые веки его сморгнули.

Взгляд был невинен.

— В чем, собственно, дело? — спросил Барма, выбираясь из машины.

— Не могу знать, господин Начальник Охранного департамента! Срочно вызван — прибыть по распоряжению господина Мэра…

Цыпа подобострастно вытянулся.

За спиной его маячили напряженные рожи гвардейцев, а чуть дальше, за складами, которые обгорели еще во время высадки сарацинов, летней дымкой угадывалось белесое морское пространство.

Что–то здесь было не так.

— Пошли, — сказал Барма.

Они обогнули склады, причем Цыпа предупредительно семенил впереди, и когда миновали полуразрушенное бетонное тело бездействующего маяка, все покрытое трещинами, сквозь которые проглядывала арматура, то увидели безбрежную водную гладь, протянувшуюся до самого горизонта, два причала с застывшими около них решетками башенных кранов, а на узкой полоске пирса, взорванного еще три года назад, небольшую группу людей, средь которых бросалась в глаза непомерно высокая жестикулирующая фигура Мэра.

И сразу же в ноздри им ударил резкий отвратительный запах.