Дмитрий Силлов - МКАД

— На княжьей службе был, — прошипел Савелий — и куда напускное спокойствие делось. — А ты, отче, никак стены оборонял?

— Оборонял, — прогудело из-под капюшона одного из опричников. — Отец Филарет со старинным штуцером на колокольне Спасской башни сидел и нео отстреливал. Я сам видел…

— Молчать, — прошипел подьячий. — Плетьми запорю…

— Меня? Запорешь? — раздалось из-под капюшона. — Да пошел ты!

Опричник швырнул автомат на землю, повернулся и пошел в сторону Большого дворца, то есть совсем в другую сторону от мрачного и величественного здания Сената. Остальные конвоиры нерешительно переминались на месте. Некоторые уже опустили автоматы стволами в землю…

Рука подьячего нырнула за пазуху. И вынырнула обратно, но уже с зажатым в ней пистолетом Ярыгина.

— Стоять!

Ствол пистолета был направлен в спину уходящему, палец Савелия плясал на спуске. Что ж, нервный срыв бывает у каждого, выходит, даже и у таких, как подьячий, случается. И главное при этом, чтоб никто не пострадал, придавленный чужими амбициями, рухнувшими в одночасье.

Данила качнулся было вперед, но его опередил отец Филарет, неожиданно быстро и сноровисто рубанувший своим посохом по вооруженной руке.

Пистолет упал на землю рядом с автоматом. Подьячий охнул, хватаясь за ушибленное, а может и сломанное, запястье.

— Ответишь, отче, — прошипел он, с ненавистью глядя на старика.

— Отвечу, — кивнул Филарет. — Перед Богом. За все. В свое время. А пока пошли, Данила, есть у меня для тебя одно дело, которое действительно Кремлю надобно.

Они шли молча. И куда вел его Филарет, было пока непонятно. Патриаршие палаты, где была келья отца Филарета, они миновали и сейчас явно направлялись к Грановитой палате. Интересно, что там забыл старик и какое в этом здании может быть надобное Кремлю дело?

При обстреле требучетами нео в палату попало два или три снаряда. Особого вреда не причинили, так, только крышу попортили, проломили изрядно. В принципе, починить за несколько дней можно, что, кстати, уже и делается. На крыше суетились мужики, спеша засветло подлатать хоть что-нибудь. Это и понятно, время дорого, и если можно его потратить с умом, то лучше не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.

Данила не ошибся. Филарет неспешным шагом направился к Красному крыльцу, широкой лестнице, по которой, говорят, раньше князья да другие серьезные люди на коронацию ходили. Что такое «коронация», теперь, наверно, только книжники в Семинарии знают. Небось красивое что-то, серьезное и присутствия большого количества народу требующее, если для той коронации такую широченную лестницу построили.

Прямо посреди лестницы расплескалась кровавая лужа. Ее мужик в армяке собирал широкой деревянной лопатой, которой зимой снег чистят. Похоже, кого-то снарядом требучетным накрыло. Прямое попадание навесом. Большие шматки мяса уже прибрали, а мелкие обрывки плоти и осколки костей мужик ловко цеплял своей деревяшкой и скидывал в ведро.

Филарет обошел лужу — благо ширина лестницы позволяла, — вздохнул, прошептал что-то про себя. Данила расслышал только: «упокой душу…». Понятно. Попросил того, кого никто не видел, чтоб упокоил то, что тоже не видать, но вроде как есть в каждом. Сложно такое представить, дружинник даже и не пытался. С верой своей, кстати, Данила так и не определился. Храмы вроде вот они, но в себя и в свой меч верилось больше, чем в невидимого покровителя. И пословица «высшие силы помогают тем, кто сам себе может помочь» была как-то ближе длинных молитв Хранителей Веры, почитающих силу креста, на котором убили их бога. Может, как-нибудь сходить на собрание Говорящих с мечами? Но и тут сомнения. Уж больно Говорящие заносчивы и агрессивны где не надо. Вполне возможно, что опричники, конвоировавшие Данилу, как раз были из них. Повадки похожие. Ну да ладно, со временем определимся. Или не определимся. Это уж как получится…

Пока Данила гонял в голове сложные мысли, стараясь не наступить в кровь или на обрывок чужой плоти, отец Филарет уже дошел до тяжелой, высокой двери и распахнул ее неожиданно легко для его возраста. Откуда в глубоком старце столько сил — загадка, разгадать которую Данила даже не пытался. Как и то, почему Филарета не трогают хищные ветви плотоядных деревьев, а сухопутные осьминоги не боятся брать хлеб из его рук…

На полу Грановитой палаты валялся мусор — обломанные доски, осколки камня и кирпича, сломанная мебель. Оно и понятно. Снаряд требучетный не хухры-мухры. Похоже, нео целым куском стены запулили, вывороченным из руин старого здания. Может, и не одним…