Михаил Ахманов: Скифы пируют на закате

– А потом?

– Потом он появлялся снова и снова… Но иногда Сингаром был другой, пониже ростом, с более светлыми волосами… Ему Твала не оказывал такой благосклонности… как и людям, с которыми оба Сингара появлялись тут. Я…

Он смолк, будто бы в нерешительности, и Скиф поторопил его:

– Вы?..

– Я к ним не подходил. Меня терзало любопытство, друг мой, однако я к ним не подходил, не пытался напомнить о себе! Это было бы так… так неделикатно!

– Однако ко мне вы подошли.

Чакара с покаянным видом развел руками.

– Считайте, Сингар, что мое любопытство победило вежливость. Я понимаю, вы могли подумать…

– Погодите, Чак. Не надо строить гипотез насчет моих раздумий. Вот вы сказали: любопытство… Какого же свойства? Что вы хотите узнать? Откуда мы появились? Зачем мы здесь? Чего ждать от нас?

– Нет, – Чакара отрицательно качнул головой, – нет. Поверьте, Сингар, все это меня не слишком интересует. Я серадди, инженер, ученый… Вы же в каком-то смысле – объект исследования. Крайне интересный объект, уникальный – в отличие от дионны Ксарин, в чем я убедился прошлым утром! Она – как все мы… Столь же слепо бредет в тумане случайного… Но вы, вы, Сингар! Я наблюдал за вами! Я думаю, вы могли угадать не семь, а девять символов! Девять! Но как?

Еще один любопытный на мою голову, подумал Скиф. Правда, интерес Чакары был иного свойства, чем у прекрасной Ксарин: любопытство ученого, а не соглядатая. Но что ответить ему? Рассказать байку о Харане? Или не говорить ничего?

Он выбрал последнее, спросив:

– Что вам нужно, Чакара? Я ведь знаю не больше вас – даже меньше, намного меньше. Вы толковали о тумане случайного… Так вот, для меня это просто туман – туман, понимаете? И я не могу объяснить, как выбираю в нем дорогу.

– Что ж, возможно, возможно… Тем интереснее исследовать ваш случай, Сингар! И если б вы согласились поучаствовать в кое-каких экспериментах… В частных экспериментах, так сказать… без излишней огласки…

Скиф поднял голову, оглядел бурые валуны, кольцом окружавшие площадку, затем уставился на небо, где восходила уже Вторая Луна. Полумрак, молчание, покой… только волны тихо журчат в прибрежных камнях… Древнее святилище, безлюдье, ночь… И они двое – словно пара заговорщиков, встретившихся в ночной тиши, чтобы потолковать о тайном… о том, как расставить силки богу удачи…

Эта мысль рассмешила Скифа; он фыркнул и, поймав недоуменный взгляд Чакары, похлопал его по колену. В конце концов, почему бы и не поучаствовать в кое-каких экспериментах? Только не даром, отнюдь не даром! Ибо всякий труд достоин воздаяния.

Он повернулся к серадди и сказал:

– Я согласен, Чак. Если вы выполните два условия…

– Хоть сотню, друг мой, хоть сотню! Клянусь благоволением Твалы!

– Которого вы чтите, но в которого не верите, – с улыбкой закончил Скиф. – Так вот, условие первое: никаких лишних вопросов! Не относящихся к делу! Вам ясно?

– Вполне. Принято и скреплено! – Прижав левую руку к груди – туда, где под тонкой тканью одеяния просвечивал квадратик уула, – Чакара торжественно вытянул правую длань над колодцем божества удачи.

– И второе… второе и самое важное, Чак… Вам придется взять на себя заботу о дионне Ксарин.

– Это в каком же смысле? – с ненаигранным интересом спросил серадди.

– В самом прямом. Лавки, танцы, карнавалы, морские увеселения, беседы за бокалом бьортери… Дионна желает развлекаться днем и ночью… особенно ночью, друг мой.

– Ну-у, – с задумчивым видом протянул Чакара, – я бы не назвал эту обязанность неприятной. Совсем нет!

– Каждому свое, – усмехнулся Скиф. – Только учтите, дионне не нужно знать о нашей договоренности.

– Я понимаю… Кажется, у вас с ней случился маленький конфликт? Странно! Такая очаровательная женщина!

– Но не в моем вкусе. Ну, согласны?

Чакара кивнул, и они скрепили сделку рукопожатием, соединив ладони над священным колодцем бога судьбы. Потом, не говоря ни слова, покинули храм. Их легкий аппарат, напоминавший каноэ, тенью скользнул вдоль берега и погрузился в тишину и неяркий блеск городских огней. Скиф, скорчившись в узком креслице, раздумывал о том, что мучениям его пришел конец. Отныне он только денежный мешок и объект для частных экспериментов любознательного серадди! Он вспомнил о Ксении, мирно спавшей сейчас в жилом пузыре, и на губах его заиграла улыбка. Пожалуй, сегодняшним вечером они сказали друг другу все… Ни убавить, ни прибавить… Он поведал о жутких снах, о коварном шефе и маленьком запуганном человечке, попавшем в чародейную паутину, она – о людях, готовых выручить страдальца. О колдуне, который всех переколдует…