Валерий Большаков - Алгоритм судьбы

– Могу? – спросил он, улыбаясь.

– Это мы у тебя в гостях! – ухмыльнулся генерал Жданов и повернулся к пятёрке: – Прошу любить и жаловать – краса и гордость евразийского флота, гроза арктических морей Олег Зенков!

Контр-адмирал улыбнулся и отвесил короткий поклон.

– Вот он нам и растолкует, – с облегчением сказал генерал, – как победить в войне, не участвуя в баталиях. Тебе слово!

Контр-адмирал улыбнулся краешком губ.

– Кое-кого из вас, – сказал он, – я уже успел узнать в пути. Миша вывел мне на экран всю «войнушку», что предстоит нам в реале, и я вдоволь наигрался. Сразу скажу: если мы вступим в войну, у нас будет шанс на победу. Но виктория сия станет плачевным итогом баталий, а я не хочу пугать пингвинов запахом крови. Поэтому план у меня такой: мы занимаем позиции и расписываем ход боевых действий буквально по секундам. Приближается час «Д» – мы поднимаем в воздух самолеты, расчехляем боевые посты и начинаем действовать…

Почти везде Антарктида выходила к морю ледовым барьером – отвесным обрывом метров десяти – двадцати, а то и сорока вышиной. За зиму намерзал припайный – прибрежный – лёд. Взломает припай лишь в самый разгар здешнего лета, в январе, а осенью в Антарктиде стояло что-то вроде ранней весны – крепок был лёд, так что корабли швартовались прямо к припаю, где возлежали тюлени и суетились пингвины Адели. Рядышком с галдящей колонией аделек поднимались на сваях оранжевые купола станции Порт-Эймери.

Почтительно огибая айсберги, белые с голубым, «Генерал Корнилов» приблизился к берегу и остановился у линии припая. Вертолёт доставил желающих на берег, а на суше их встретили полярники в огромных тёмных очках и в длинных дохах с электроподогревом.

– Привет северянам! – заорал полярник с облупленным носом, опуская капюшон и поднимая очки на лоб.

– Салям алейкум, – небрежно сказал Царёв.

– Здоровеньки булы! – в том же стиле выразился Гоцкало.

– Кучеряво живёте! – ухмыльнулся Бирский, делая жест в сторону научного городка.

– А то! – загудели полярные жители.

Низкий гул упал с небес, и над обледенелыми скалами пронеслось звено палубных истребителей. Полярник с облупленным носом помрачнел.

– А вот заварушка нам на фиг не нужна, – пробурчал он.

– Не вам одним… – сказал Кнуров, провожая глазами самолёты. – А нефть отсюда далеко?

– Там! – дружно показали полярники. – За горами Принс-Чарлз. Да ничего интересного – белое поле в трещинах, и нефтяные вышки вразброс – высокие такие цилиндрические башни. А рядом цилиндры «лежачие», серебристые. Лежат в рядок, впритык – это емкости. Туда нефть закачивают, а дирижабль утром и вечером забирает полные… Во, глядите! Гружёный полетел.

С юга, важно плывя над заливом Прюдс, показался обтекаемый дирижабль, выкрашенный под касатку, в чёрный и белый цвета. Под молочное брюхо были притянуты блестящие цистерны.

Господи, вздохнул Тимофей, где я уже только не побывал… И в сельве, и во льдах, и все за мной гоняются, все меня домогаются, одни вяжут, другие на волю выпускают… Когда ж это кончится?..

В кармане у Кнурова завибрировал радиофон. Он торопливо достал аппарат.

– Алло!

– Тима? – спокойно сказал генеральский голос. – Вы где?

– На берегу.

Генерал помолчал, словно обдумывая сказанное.

– Не уходите никуда, – сказал он наконец, – я пришлю за вами вертолёт…

– Началось? – выдохнул Кнуров.

– Ещё нет, но надо же подойти поближе, занять позицию… Выходим в море Уэдделла.

Война началась по расписанию. Без пяти одиннадцать на горизонте показались две чёрные точки. Они неслись над поверхностью моря, быстро увеличиваясь в размерах, пока не пронеслись мимо авианосца гигантскими чёрными птицами. Это были экранолеты «Пеликан» – громадины двести метров длиной. Их фюзеляжи даже круглыми не были, а имели квадратное сечение, как у египетских обелисков, и носы стягивались в слегка обтекаемые пирамидки. Широкие крылья казались изломанными – посередине размаха они гнулись книзу, дабы загребать побольше воздуха. Один «Пеликан» нёс в себе пятнадцать тысяч морских пехотинцев, другой перевозил семнадцать тяжелых танков типа «Дракон» [33].

– Фигня, а не машины! – презрительно сказал Царёв, глядя вслед улетавшим экранопланам. – Видали, какое шасси под брюхом? На каждой «птичке» – семьдесят шесть колёс! Нашито на воду садятся, а ихним посадочную полосу подавай.

– Тут все поля в трещинах… – проворчал гляциолог Динавицер, приглашенный на борт консультантом.