Олег Борисов - Док

— Да, респетадо, просто по живому режешь. По жи-во-му… Но это хорошо, что ко мне пришел и проблемой поделился. Не люблю, когда за спиной к «семье» начинают «подходы» искать… Согласен, сейчас ребят соберу. Мало того, помогу стволами и деньгами. На такое дело не жалко.

Я смотрел в тысячи глаз, внимательно изучавших иссушенное холодными ветрами лицо. Кому-то я спасал жизнь в прошлом, под обстрелом противника. Кого-то лечил, заглянув на огонек к Патти. Но никто в огромном ангаре не знал, зачем приехал в гости высокий худощавый врач с погонами старшего лейтенанта. Никто. Потому что…

— Мы возвращаемся домой, парни. Сводная бригада спецназа через двое суток выдвигается в точку сосредоточения, потом выполняет последнюю боевую задачу… Успех — минимален. Но шансы на победу есть. И мы вырвем право вернуться домой, чего бы это не стоило… Не буду рассказывать сказки про светлое будущее и цветы у трапа. Скорее всего, прорываться будем с боем. Но мой командир дал слово каждому, кто носит берет спецназа. И слово сдержал. Мы — уходим.

Белые, желтые, черные и другие лица застывшими масками отсвечивали в свете ярких ламп. Насколько я мог судить по звенящей тишине вокруг, новость выбила дух из многих, кто слушал, стараясь не пропустить ни слова. Так же, как шарахнула меня час тому назад. Мы возвращаемся домой…

— Господин Патти согласился отпустить любого, кто пойдет с нами. Кто пойдет на почти верную смерть. Кто согласится рискнуть всем ради мечты. И кто готов снова надеть погоны и подчиняться приказам… Мы думали об этом мгновении долгие годы. Мы ждали, теряли надежду, и дрались на чужбине ради этого момента. И сейчас я даю всем минуту. Целую минуту, чтобы спросить себя — нужно ли вам это? Хотите ли вы умереть тихо-спокойно от старости на чужой планете, или готовы взять в руки оружие и встать в строй. Я считаю, что минуты хватит. Хватит даже секунды. Потому что вам нужно всего лишь прислушаться к своему сердцу. Прислушаться и понять — горит ли там тот же огонь, что сжигает меня дотла… Я даю вам целую минуту, парни. Минуту, чтобы решить, что вы готовы принять: жизнь в анклаве, или возможную смерть с честью. Время пошло…

Когда крошечные цифры-муравьи закончили отсчет и разменяли нули, я поднял глаза и скомандовал:

— Кто хочет вернуться в сводную бригаду, выйти и построиться на этой линии.

Обитатели криминального анклава молчали, переглядываясь и тихо перешептываясь в задних рядах. Но потом кто-то аккуратно отодвинул в сторону соседа и шагнул вперед. И еще, и еще. Их было не много, будущих солдат возрождаемой бригады, но они были. И когда последний встал в строй, я провел перекличку и повернулся к Патти:

— Сто сорок два бойца покидают «семью». Мы говорим спасибо Конгеладо и тебе лично. Пожелай нам удачи. Может быть, больше и не увидимся.

Бритый громила крепко обнял меня, потом нарочито бодро хлопнул ладонью по плечу и усмехнулся:

— Не тарахти, Макс. Смерть уже устала считать, сколько раз тебя убивали. Но ты все еще жив, и все еще готов спасти шкуру любому безбашенному парню в форме и без. Я надеюсь, что мы увидимся дома. Может быть, в следующем году, или чуть позже. Но я обязательно вырвусь в гости. И очень обижусь, если меня встретит лишь могилка… Давай, командуй. Бригадиры уже отобрали для вас оружие и взрывчатку. Деньги завезут завтра… Удачи вам, Макс…

Двое суток в десятке мест звучали одни и те же слова:

— Мы возвращаемся домой. Кто готов рискнуть жизнью ради этого — встать в строй.

И как бы ни было странно, но многие обнимали друзей и приятелей в разношерстных криминальных и наемнических сообществах, сгребали нехитрые пожитки и возвращались в бригаду. Бывшие связисты и подрывники, легкая пехота и пилоты авиации прикрытия, танкисты и минометчики. Люди, сделавшие войну своей работой. Люди, для которых слова «присяга» и «военная честь» оставались не только словами, а несли истинный, глубинный смысл.

Мы собирались вернуться домой.

На эти два дня город четко разделился на своих и чужих. Чужие спешно искали способы поквитаться с ненавистной «армией в изгнании», свои прикрывали нам спину. Близлежайшие улицы закрыли многочисленными вооруженными блокпостами, видеофоны разносили по всей округе злые слова:

— Кто сунется к нашим братьям — уроем, на хрен! Они уходят домой, и они уйдут домой. Все, до единого человека…

На склады везли легкое и тяжелое вооружение, полученные деньги превращались в униформу, продукты, снаряжение и медикаменты. И когда последний из бойцов перешагнул порог казармы, сводная бригада была готова выступить в точку эвакуации. Тысяча семьсот человек, нарастившие становой хребет обескровленной боевой части. Почти две тысячи крепких парней, готовых за право умереть на Родине порвать глотку кому угодно. Кто ждал лишь приказ от подполковника Кокрелла. Командира, давшего слово и сдержавшего его. Мы возвращались домой…