Андрей Левицкий: Я - Сталкер. Антизона

В конце комнаты в пол был утоплен плоский металлический диск диаметром метра полтора, такой же крепился к потолку. Между ними пульсировала ярко-изумрудная нить канала связи. Возле дисков стояло кресло — судя по небольшим, похожим на железнодорожные, колеям, оно могло двигаться от стены к стене. Состояло оно из медных пластин, к подлокотникам крепился полукруг с кнопками и верньерами — пульт управления.

В кресле сидел узурпатор власти в группировке «Герб». Полковник Жагов. Альфа.

Он, конечно же, слышал, что в помещение ворвались, но и глазом не повел — внимание его было сосредоточено на подрагивающей нити. Даже издали Атила разглядел, что ожоговые струпья отслаиваются с обгоревшего лица Жагова, и под ними проглядывает молодая розовая кожа. Попав в аппаратную, он обновился и набрался сил, поэтому и подчинил черных сектантов, которых, к счастью, осталось трое, поэтому и сумел закрыть раздвижную дверь.

Вот он — как на ладони! Теперь никуда не денется… Атила, не целясь выстрелил в Альфу — из скорчера промахнуться с такого расстояния было невозможно. Он уже заранее представил себе, как Жагова подбрасывает вместе с креслом и сплющивает о потолок, или нет, скорее — об стену…

Но ничего не случилось, лишь ярче засветилась изумрудная нить. Хотя теперь уже она не была нитью — скорее, стержень или даже тонкий столб света…

Вот почему Альфа не реагирует на вторжение — он спрятался за силовым полем.

Атила выстрелил еще раз, но и это ничего не дало. Отбросив разрядившийся скорчер, он принялся палить по Альфе из пистолета, с каждым выстрелом делая шаг вперед. Яна, подойдя к остаткам баррикады, открыла огонь из винтовки. С каждой пулей между ними и Альфой на краткий миг в воздухе проступала едва заметная тусклая пелена — будто пленка, натянутая поперек комнаты от пола до потолка. Проступала и сразу исчезала, чтобы через мгновение проявиться вновь, приняв в себя следующую пулю. Те плавились, столкнувшись с преградой, и стекали на пол лужицами свинца.

— Постор-р-ронись! — взревел Большой и вскинул КСК, найденный в развалинах баррикады. Атила, прыгнув к нему, схватился за ствол гранатомета.

— Бесполезно! Альфе все равно, а вот Картограф… Где-то он?

— Если вообще еще жив, — вставила Яна.

Они замолчали, и воцарилась тишина, лишь сопел Мишка да тонко звенел, давил на мозги луч канала связи. Из коридора, где остались наемники с Брюквой, не долетало никаких звуков.

Яна с винтовкой наготове зашагала к Альфе, натолкнулась на преграду, ударила ее кулаком, пнула и выругалась. Альфа сидел неподвижно, только пальцы летали над кнопками. Яна посмотрела вправо и вдруг бросилась к перевернутому набок офисному столу возле стены.

— Картограф!

Только сейчас Атила рассмотрел полы плаща, выглядывающие из-за стола.

— Он умирает! — крикнула Яна, встала на колени и расшвыривала мусор, упавший на того, кто лежал за столом, после выстрела по баррикаде.

— Что с ним? — Большой первый бросился к Яне.

Атила в два прыжка оказался рядом. Картограф лежал на спине, закатив глаза. Тело его обвивали потрескивающие синеватые молнии, растекающиеся от прилепленной к груди трупно-синей лепешки, похожей на слепленный из пластилина блин.

Яна потянулась, чтобы убрать лепешку, но Атила схватил ее за руку:

— Подожди! Что-то мне эти молнии напоминают…

— Магнето! — воскликнул Большой. — Ну, аномалия!

В дверь позади ударили — наемники пытались прорваться в аппаратную. Большой закончил свою мысль:

— Короче. Думаю, Альфа создал чит, имитирующий аномалию магнето.

— И спеленал им Картографа, как в статис-поле, — закончил Атила, оглядываясь в поисках диэлектрика. Заметил кусок фанеры и уже шагнул к ней, когда Картограф прохрипел, не открывая глаз:

— Он настроит канал… Выйдет и сотрет Антизону…

— Надо отлепить эту штуку побыстрее! — Большой, склонившись над Картографом, ухватился за синий блин. И завопил, выпучив глаза, задергался.

— Идиот! — заорал Атила.

Яна с разворота ударила Большого ногой. Затрещал разряд, ее отбросило в одну сторону, Мишку — в другую. Вместе с читом, который он сжимал обеими руками. Большой с воплем отшвырнул его, будто сколопендру, чит упал на осциллограф, заискрили молнии, по шнуру, вставленному в розетку, побежала искра. Где-то за стеной грохнуло, потом громко клацнуло. Затрещав, погасли лампы, и аппаратная погрузилась в темноту.

Во мраке горел лишь зеленый столб канала связи. Он пульсировал, расширяясь, и стал уже толщиной с запястье. Изумрудные отсветы падали на обожженное лицо Жагова и отражались в его глазах, розовые участки обновившейся кожи, казалось, сияли. Он не двигался, не моргал, лишь пальцы порхали над клавиатурой пульта управления.