Юрий Брайдер - Особый отдел и пепел ковчега

Встреча должна была состояться во время обеденного перерыва, то есть на все дела отводился час времени.

Приходько был приветлив, моложав, сохранил военную выправку, и даже такой знаток человеческих душ, как Кондаков, не мог разглядеть в нём никакой червоточинки.

Он прекрасно помнил и времена своей службы в дисциплинарном батальоне, и рядового переменного состава Степанова, к которому до сих пор сохранял тёплые чувства.

— Он был очень похож на моего младшего брата, погибшего по собственной глупости в шестнадцать лет, — рассказывал Приходько. — Такой же вспыльчивый, ершистый, неустроенный. Бывало, гляжу на него, и комок к горлу подступает. Вот я и выделял его среди других, хотя делать это строжайше запрещалось... А почему Степановым интересуется милиция?

— Разве вы сами не догадываетесь? — Кондаков задал встречный вопрос.

— Признаться, нет... Наверное, опять что-то натворил?

— Скорее наворочал... Как волк в овечьем стаде. — В голосе Кондакова появились металлические нотки. — О подвигах вашего Степанова расскажет наша сотрудница Людмила Савельевна.

— Кроме всего прочего обладающая несомненным эпическим даром, — добавил Цимбаларь, пока остававшийся как бы в тени.

Кратко, без эмоций, строго придерживаясь фактов, Людочка рассказала о нынешней деятельности Степанова, больше известного под кличкой Окулист, и в подтверждение своих слов предъявила фотографии его жертв.

— У меня просто нет слов. — Выдержки Приходько хватило лишь на то, чтобы просмотреть первые три-четыре снимка. — Никудышными мы оказались педагогами. Не разобрались в человеке... А он из мелкого пакостника превратился в кровожадное чудовище.

— Не надо казнить себя, — сказал Кондаков. — Горбатого, как говорится, могила исправит. Не верю я во все эти бредни о перековке. Человек не волк. Его не обезвредишь, вырвав клыки и когти. Зло, однажды поселившееся в человеческой душе, неискоренимо. Рано или поздно оно себя покажет.

Людочка прокомментировала эти слова так:

— Пётр Фомич высказывает свою личную точку зрения, не во всём совпадающую с положениями современной криминальной психиатрии.

— Почему вы обратились именно ко мне? — спросил Приходько.

— Мы надеемся, что вы поможете нам выйти на след Степанова, — сообщил Кондаков. — Только не говорите, что с армейских времён вы с ним ни разу не встречались.

— Встречался, почему же... Какой мне смысл вас обманывать. Однажды, чисто случайно, мы буквально столкнулись с ним на Павелецкой площади. Меня ещё удивило, что под его курткой был бронежилет. Я в своё время понюхал пороху и в таких делах разбираюсь. Степанов сказал, что работает в частном охранном предприятии и сейчас идёт домой после дежурства.

— Когда это было?

— Да месяца три назад. В самом начале осени.

— Изменился ли он с тех пор, как вы виделись в последний раз? — спросила Людочка.

— Конечно, — кивнул Приходько. — Из мальчика превратился в мужа. Заматерел. Я сразу обратил внимание на внешнее спокойствие Степанова. Раньше его глаза бегали, как у шелудивого щенка. А теперь от бурных и неуправляемых эмоций не осталось даже следа.

— Ничего удивительного, — заметил Цимбаларь. — В Новосибирской школе киллеров с ним работали весьма опытные психологи.

— О чём вы со Степановым говорили? — поинтересовался Кондаков.

— Сейчас разве вспомнишь... — Приходько задумался. — Недобрым словом помянули прошлое. Он благодарил меня за человеческое отношение к себе. Обещал, что не останется в долгу... Когда я вскользь упомянул о своих стеснённых жилищных условиях, он предложил денежную помощь.

— Вы согласились?

— Конечно же нет.

— Он настаивал на своём предложении?

— В общем-то, да. Советовал хорошенько подумать.

— Источник своих доходов Степанов не называл?

— Сказал, что в последнее время очень хорошо зарабатывает.

— Тут он вас не обманул... Как вы должны были связаться со Степановым в случае положительного решения?

— Система была довольно сложная, — усмехнулся Приходько. — Он посоветовал мне дать частное объявление в газету «Из уст в уста». Вот только его текст я подзабыл. Надо дома поискать... А через денёк-другой после выхода газеты Степанов обещал сам позвонить мне. Свою визитку я ему оставил.

— Он чем-нибудь объяснял эти сложности?

— Да что-то говорил... Якобы по контракту с работодателями ему запрещается сообщать кому-либо свой телефонный номер.

— Вам это не показалось странным?