Командирский купол корабля поехал в сторону, и оттуда заработал автомат, разорвав атакующих на куски. Сквозь дымку камбрийцы бросились в атаку, выгнав лариксан с площади.
Какая-то женщина подошла к дымящемуся «Жукову» и заглянула в командный отсек.
— Черт, тут кто-то живой! — воскликнула она.
* * *
Десяток лариксан вышли из укрытия с белым флагом на палке. Альт и двое солдат поднялись принять их сдачу в плен. Лариксане упали и залегли, а из-за их спин загремели выстрелы бластеров. Офицер и его солдаты были немедленно подбиты.
Остальные солдаты взвода с гневными криками рванулись вперед, окружили укрытие и открыли огонь. Когда у защищавшихся закончились боеприпасы, кое-кто попробовал сдаться по-настоящему. Когда они вышли наружу, камбрийцы расстреляли их. До самого конца сражения этот взвод пленных не брал.
Ведя небольшое разведподразделение, Моника Лир увидела «аксай», врезавшийся в стену здания. Она приказала своим людям прикрыть ее и зигзагами побежала вперед. Люк был открыт, и из него свисало тело мусфия. Он не погиб при крушении. Тело его было почти разорвано на куски выстрелами бластеров с близкого расстояния и ножевыми ранами.
Лир посмотрела на своих солдат РР, но ничего не сказала. В словах нужды не было.
Руки Джил Махим были в крови по локоть, а халат выглядел так, будто она в ней плавала.
— Нет, все, — сказала она, накрывая лицо солдата простыней. — Он умер.
Тележку поспешно увезли. Махим успела только потянуться и подумать, что хорошо бы выпить, и вот бы стать опять простым солдатом в РР, как перед ней уже была новая каталка. Мужчина. Похоже, пилот. Огнеупорный костюм уже разрезан.
«Плохо дело, — подумала она. — Рана в груди, сосущая. Кто-то наложил на нее компресс, отлично. Кишечные повреждения, сильное кровотечение. Скорее всего, не выживет».
Она машинально взглянула ему в лицо, как раз когда он открыл глаза, и узнала его.
— Джил, — сказал альт Рад Дреф, бывший пилот «грирсона» в PP. — Или я умер?
— Ты не умер, — ответила Махим.
— Здорово. Я увидел, как эти ларри подходят… Не хотел, чтоб они меня достали… Добрался до пулемета… Кто-то меня вытащил, наверное… Тут умирать неплохо, уже не в грязи. Не очень больно. Совсем не больно, если не пробовать дышать. — Дреф счастливо улыбнулся. — Письмо в сумке… Проследи, чтоб мои его получили, ладно?
Махим наклонилась над ним:
— Черт! Ты не умрешь, трусливый ты сукин сын!
Дреф продолжал улыбаться.
— Дыши, паршивец, — прорычала она. — Каждый дурак может задрать лапки и умереть. Дыши, тебе говорят, а то сейчас начну давить пальцем твои кишки!
Улыбка Дрефа исчезла. Он втянул воздух и поморщился:
— Больно.
— А то как же, — сказала Махим. — Это значит, что ты еще жив. Дыши давай!
Дреф послушался.
— Респиратор, — приказала Махим. — Ну же, скорее! Давай дыши, мешок дерьма ты эдакий!
Он снова мучительно втянул воздух и выпустил его наружу.
Принесли респиратор, и пальцы Махим пробежались по всему телу Дрефа, подсоединяя сенсоры, насосы, сквозь ребра загоняя полую трубку в легкие.
— Не переставай дышать, — опять велела она. — Этот ящик просто немного поможет. Дыши, а то жизнью клянусь, что порву твое сопливое письмо мамочке на мелкие кусочки, и никто даже не узнает, где ты умер.
Грудь Дрефа поднялась раз, потом другой.
— Ну, давай, поганец! У тебя получится! Дыши!
Рад Дреф выжил и уже через год снова пилотировал свой «жуков».
Солдат услышал звук, ногой распахнул дверь и кинул в развалюху гранату. Она взорвалась, и солдат услышал крики младенца, потом плач другого ребенка. Солдат заставил себя заглянуть внутрь, и его вырвало. А потом он побежал за медиком.
* * *
— Знаешь, дворец этого чертова Редрута, будто садок хоумов, — сказала Маев Стиофан.
Ньянгу не знал, что такое хоум, но догадался из контекста.
— Я изучила только половину, — продолжала она. — Даже гвардейцам не особенно доверяли. Но кое-что я знаю: последнее убежище Редрута не там, где можно было бы ожидать, не в подвалах. Там есть проход, который мы охраняли, и он вел куда-то еще. Туда пускали только с самым высоким уровнем допуска — старших помощников, нескольких лейтеров, кое-кого из командиров подразделений, но не меня.
— Ты помнишь, где это?
— Конечно, — ответила Маев.
— Тогда уж постарайся не погибнуть, пока мы не доберемся до дворца, — сказал Ньянгу. — Интересно будет, если все пройдет, как задумано.
— Не люблю открытых пространств, — прошептала Моника Лир Дарод Монтагне, выглядывая из бомбовой воронки в сторону большого нарядного здания. Между ними и зданием был пустырь, когда-то бывший газоном. — Вот кривые переулки — совсем другое дело.
Читать дальше