Андрей Посняков - Крестоносец

— Я так полагаю, на такую красивую девку многие западали, — задумчиво произнес Ратников. — И те, кому она, грубо говоря, не дала, могли запросто ее… тем более, что другим-то она как раз давала, о чем весь поселок уж наверняка знал.

— Да знали… Вот и я о том же подумал! Из особо подозрительных к Лерке двое клеились — Эдик «Узбек» и Колька Карякин. Карякин — местный — тот еще урод, с зоны недавно откинувшийся, ну и Узбек — тоже себе на уме, семейку их здесь очень не жалуют, жлобами кличут.

— Это ты про Кумовкиных, переселенцев? — на всякий случай уточнил Михаил.

— Про них.

— А мне так кажется, зря их не любят — завидуют просто, вон какую домину выстроили. И непьющие все, работают с утра до зари. Завидуют. Просто потому, что чужаки.

— Так и ты не местный! — хохотнул младший лейтенант. — Однако ж тебя жлобом не зовут?

— Потому что в магазине местным работу дал…

— Правильно! И продавцы твои в долг запросто отпускают. А у Кумовкиных — снега зимой не выпросишь. Вот и говорят — жлобы.

— Еще? — Миша достал с заднего сиденья бутылку.

— Нет, спасибо, — участковый отрицательно качнул головой. — Пойду.

— Ну, как знаешь. А что про Максика Гордеева не говоришь? Он ведь тоже — Леркин воздыхатель. И, я полагаю, неудовлетворенный. Кстати, чем ей Карякин с Узбеком не нравились?

— Карякин — потому что сидел, да и вообще, в поселке говорят — злой он. А Эдик Узбек — жлоб, Лерка таких ненавидела. — Младший лейтенант вылез из машины и обернулся. — Что ж до Максика, так он же ребенок еще, таких целая куча за Леркой таскались. Парни хорошие, безобидные… как вот и Максик. Она, Лерка-то, среди них, как королева — принеси-подай. Ладно, пойду к матери ее прогуляюсь… наверное, похмелилась уже.

— Слышь, Димыч, ты это, в баньку-то заходи или так, в гости… Да, и если съездить сегодня куда надо — я пока в поселке.

Максик Гордеев уже завтра должен бы вернуться. Вот и спросить — про браслетик: откуда взял? А Лерка… правда, может, ничего с ней такого и не случилось — просто загуляла девка, видно снял кто-то — кто понравился. И, если бы не случаи изнасилования, никто бы сюда участкового по такому поводу не погнал. Да и сейчас — так просто пригнали, на всякий случай. Вдруг да чего?

Размышляя, Ратников вдруг с удивлением обнаружил, что только что купленное пиво — кончилось, и очень быстро. Ну да, ведь еще и участкового угощал, вот и…

Хлопнув дверью, Михаил зашел в магазин… где, как всегда, уже гомонила очередь. Обсуждали как раз участкового.

— Ишь, — размахивал руками старик Пантелеич. — Лерку-поблядушку ищут! Милиции больше заняться нечем, нет что ворюг огородных ловить…

— Так, так, Пантелеич, — одобрительно кивали поселковые бабки. — Лерка эта, та еще курвища — а одета-то как, прости Господи? Пуп голый, юбка — по самое некуда. Срам один!

— Да все они сейчас так одеваются, — здороваясь, хохотнул Миша. — Мода такая, молодежная.

— Бляжья, а не молодежна! У тебя, вон, жена тоже молода — а этак не ходит! Совесть, значит, да стыд есть.

— Сергеич, а ты пленку-то в магазин завез? Обещал ить.

— Какую пленку, баба Зина?

— Так парниковую. Мою-то какие-то ироды изорвали. Участковому жалилась — да тот только рукой машет, мол, и других дел полно.

— Лерку эту искать. А чего ее искать-то? Сама объявится.

— И то верно.

— Колька Карякин, грят, на эту девку глаз положил… И не стыдно? Женатый-то человек!

— Дак это, может, она его приваживает. Сука!

— И Эдик Узбек, жлобина… внук говорит — так в клубе к ней и цеплялся, ну, к Лерке-то.

— Как матушка — такая и дочка!

— Да уж, яблочко от яблоньки недалеко…

— Они, Узбеки эти, на все способны…

— Да и Колька парень не сахар…

— Сергеич, так ты привези пленку-то…

— А? Ах, да… Уже привез, баба Зина. Можешь идти покупать.

— Ай! Вот молодец, вот и славно.

— А Лерка-то все по танцулькам, по танцулькам… вот и допрыгалась!

— Да все они по танцулькам…

— Вот в наше-то время хоть танцы были, так танцы… а счас что? Трясенье одно, скажи, Пантелеич?

— Верно, верно, бывали ране дела. Помнишь, Зинка, как я тя у забора зажал?

— Ой, бабоньки! Да что ж он такое горит-то, ирод! Ты че несешь-то, Пантелеич, че несешь?

— То что было, то и несу…

Дедок ухмылялся в усы, окружившие его старушки хохотали, косясь на не на шутку разошедшуюся бабу Зину:

— Ирод ты, Пантелеич! Как есть — ирод.

Клуб! — выходя из магазина, вдруг подумал Ратников.

Точно — клуб. Вот если кто и знает, кто там Лерку «склеил», так это те, кто позавчера на танцах трясся. Пацаны… или девки… и надо помладше выбирать — те, может, поразговорчивей. Кстати, участковый, верно, тоже этим же путем пошел? Хотя, нет — он вроде к Леркиной мамашке-алкоголичке отправился. Скатертью дорога…