Виктор Глумов - Солдаты Омеги (сборник)

Но прошлое уже испятнало ее, дотянулось трясущейся лапой.

Лето было затишьем перед бурей, Тома ездила в языковой лагерь, совершенствовала английский. Осенью что-то перевернулось внутри, Тома сама не понимала, как получилось, что она забила на учебу, стала изводить родителей, орала маме: «Ты мне никто! Ты меня не рожала! Меня бомжиха родила! Я по помойкам шаталась!» Девочку водили к психологу — без толку. С каждым днем она запутывалась все сильнее, как муха в паутине.

Ей грозили отчисление из школы и отцовский ремень. Ей грозила смерть от наркотиков — за первое полугодие Тома попробовала все, кроме героина. Ей грозили венерические заболевания… Но пока вроде бы везло. Иногда, в моменты просветления, Томе хотелось наложить на себя руки — на бесполезную шалаву, то пьяную, то под кайфом. Родителей было жалко, себя было жалко.

Однажды она подслушала, как мама, рыдая, говорила папе: «Это всё гены проклятые! Хоть обратно девку отдавай! Ну за что, за что нам?!» Но папа маму оборвал, сказал, что не гены, а переходный возраст, что он скорее с женой разведется, чем от дочери откажется.

И Тома убежала. Добровольно сдалась прошлому.

Сначала она кочевала по дворовым знакомым, потом — по случайным знакомым, часто в других городах. Пела под гитару и рассекала на мотоцикле. Ввязывалась в самые опасные предприятия, даже пробралась в «горячую точку» и смотрела, как в ночном небе вспыхивают взрывы.

А потом Томка убила человека. Солдата. По пьяни, случайно — баловалась с его пистолетом и застрелила.

Томку ждала смертная казнь, но она громко кричала, что ей всего пятнадцать, и этим отсрочила приговор. Теперь Томку должны были судить. Скорее всего, ее заперли бы в колонию, но она решила этого не допустить, удавиться, убить себя любым способом: мало того что покойный солдатик во снах приходил, еще и родителям сообщили.

Томка впервые в жизни отчаялась. Впервые в жизни осознала всю глубину добровольного падения и меру ответственности за саму себя.

В этом состоянии ее и нашел доктор Губерт. [9] О докторе Губерте и его эксперименте см. роман А. Левицкого и А. Бобла «Пароль: “Вечность”» И предложил участие в эксперименте.

Так Томка оказалась на Пустоши. Сначала она твердо решила начать новую жизнь, стать хорошей, насколько получится. А потом пришли кетчеры, поймали ее, изнасиловали, отрезали уши и продали в рабство. В бордель. Томка впала в апатию, не сопротивлялась ни вонючим фермерам, ни пьяным наемникам. Хозяину не хамила, была на хорошем счету, только угасала день ото дня.

В тот день ее послали прислуживать в трактире — разносчица заболела, и безучастная ко всему шестнадцатилетняя Тома бегала по залу с кружками пива, с мисками… Споткнулась, выругалась — как бомжи из ее детства. И мужик с татуированной рожей, сидевший в углу, подскочил к ней, ухватил за руку.

Это был Маузер. Он вытащил Томку из борделя, взял с собой. Чтобы не привлекать внимания, помощница Вестника стала мальчишкой Тимми.

Шли годы, о которых на Пустоши не помнили. Недавно Тамаре исполнилось двадцать лет. У нее не было близких, кроме Маузера, и если она о чем-то жалела, то никому не рассказывала.

— Так ты — Древняя? — прошептал Артур. — Променяла свой мир на наш?

— Ты прямо как маленький. В моем мире меня только колония ждала. Ну, тюрьма, понимаешь? Гауптвахта на много сезонов. А здесь я свободна. Пусть и с отрезанными ушами.

Артур поскреб голову обеими руками. Ох, мутафаг задери, некоторые вещи лучше не спрашивать и не знать.

— Проболтаешься — убью, — сказал Тимми, наглый юнец. — Мне напомнишь, что знаешь об этом, — тоже убью. Понял?

— Понял. Только вот что, Тома… Тимми, помню-помню! А Маузер — кто он?

— Вестник. — Из-под личины пацана выглянула молоденькая, хорошенькая девушка. — Вестник он.

Стоило Лексу закрыть глаза, возникала картинка: туман ползет из Разлома, точно пар из пасти огнедышащего исполина. Дикий, отказавшийся бросить дом, дрожащими руками пытается прикурить. Мертвый сослуживец таращит глаза в белесое небо. И мост: спаянные рельсы в два человеческих роста, а внизу — пустота. Кто строил эту переправу? Наверняка уже после Древних… Взрыв — мост со скрежетом накреняется, проседает и медленно-медленно начинает сползать в Разлом, виснет, ударившись о каменный обрыв. Под его тяжестью стонут опоры на той стороне Разлома и, не выдержав, летят в бездну, увлекая за собой каменную глыбу. Лекс специально высунулся из танкера, чтобы услышать, как железо ударится о дно Разлома, но звука не было. Или был, но утонул в грохоте моторов.