Виктор Глумов - Солдаты Омеги (сборник)

— Все повторяется. — Маузер уставился на огонь. — Вы не помните прошлого и не представляете себе ход истории, а она движется по спирали. Снова люди в черной форме идут на Москву.

— А ты, можно подумать, представляешь. — Лука шумно заворочался, пытаясь найти удобное место, и вдруг замер, поймав на себе взгляд Маузера, уменьшился и вроде как даже похудел.

— Переодеться бы тебе, сынок, — обратился Берендей к Артуру, — у меня от сына штаны остались и рубаха, тебе подойдут как раз. Не то пристрелят, с ворогом проклятым спутают… Жди, сейчас я! — Старик поднялся и довольно бодро для его лет потрусил к ближайшему дому.

Расставаться с формой Артуру не хотелось, но жизнь дороже удобств. Когда Берендей вернулся, Артур надел холщовую рубаху прямо поверх пуленепробиваемого жилета.

— Так делать-то что будем? — пророкотал Курганник. — Я предложил бы поспать. Подумаем завтра. Хозяин, согласен?

Артур кивнул.

— Староста, спальные места есть?

Дед почесал в затылке, оглядел дезертиров, подергал бороду и изрек:

— У меня в хижине ночуйте. Вот она, — указал на одноэтажный каменный дом с крышей из ржавой жести, где укоренилась рыжая трава. — Вповалку ляжете, не беда, всё теплее… Вы люди новые, я за девок наших беспокоюсь…

— И правда, надо поспать. — Маузер потянулся. — Да, Тимми?

Только сейчас Артур заметил возле засохшего дерева еще одного человека, лежащего на земле.

— Тим, ты что, дрыхнешь? — крикнул Маузер.

Человек вскочил, выхватил пистолет, заозирался. Отражая свет костра, его глаза горели, как у волка, перебегающего дорогу сендеру. Успокоившись, парень спрятал пистолет и уселся возле Маузера, скрестив ноги. Пламя осветило лицо Тима — да он молод совсем, можно сказать, юнец безусый. Бандану парнишка повязал вокруг ушей, оставив открытой бритую макушку.

Курганник, хрустнув суставами, зашагал к Берендеевой хижине. За ним потянулись остальные из команды Артура, который тем временем с интересом поглядывал на Маузера и его не менее странного приятеля, пытаясь сообразить, что же именно привлекло его внимание. Он чувствовал: эти люди знают больше, чем хотят показать. У него с детства было чутье на недомолвки.

Сначала Артуру казалось, что Маузер все время ухмыляется и прищуривается, сейчас же, когда он шептал Тиму что-то серьезное, стало понятно: левая половина его лица покрыта шрамами, татуировки повторяют очертания рубцов.

— А ты чего не идешь? — обратился к Артуру Лука, переминаясь с ноги на ногу; его пузо вибрировало, как студень.

— Хочу с умными людьми поговорить, — ответил Артур и ощутил недобрый взгляд Маузера.

Толстяк, шумно сопя, навис над головой, Артур едва ли не упирался затылком ему в живот.

— Ты где такое брюхо отожрал? — прищурившись, спросил Тимми. Голос у него был как у подростка, начинающего взрослеть.

Даже в темноте было видно, как Лука покрылся пунцовыми пятнами, но что сказать, не нашелся. Почуяв его смущение, Тимми продолжил наседать:

— Кто говорит, что брюхо солидности придает, тот брешет! В могилу оно сводит и девкам не нравится, я-то знаю! А уж как бегать тяжело…

— Да заткнись ты уже, шмакодявка! — не выдержал Лука.

Собравшиеся вокруг костра заржали. Толстяк махнул рукой и, гордо вскинув голову, двинулся к хижине.

Тимми глянул на Маузера, тот кивнул. Артуру сделалось неуютно, он поднялся. Маузер тоже встал, но Тимми остался сидеть, сунув руку за пазуху. Артур двинулся в темноту, как будто собирался по нужде, Маузер следовал по пятам.

— Я не знаю, кто ты, и знать не хочу, — проговорил Артур, не оборачиваясь. — Я воевал за Омегу и научился отличать омеговцев от диких. Ты мне интересен только как человек, который знает, что происходит и что делать дальше. Верить мне или нет — тебе решать.

— А ты умнее остальных, — хмыкнул Маузер. — Ты почти угадал. Считай меня дезертиром. Офицер, отрекшийся от своих, — вне закона, ведь так? За его голову дают награду.

— Я тоже вне закона. — Артур повернулся лицом к собеседнику, но его было не разглядеть во мраке. — Мы в одной упряжке.

— Поговорим завтра, ты не против? — Маузер спрятал руки в карманы и зашагал к костру.

В хижине Артур не заметил в темноте и едва не затоптал Берендея, извинился и спросил шепотом:

— Слушай, дед, ты Маузера этого давно знаешь?

— Та нет, незадолго до вас пришел с другом своим, они все время вместе держатся. Тут я, это… вот тюфяк и одеяльце приготовил. Хороших снов, сынок!

Проснулся Артур с первыми лучами солнца бодрым и отдохнувшим. Под боком, раскидав руки, храпел Курганник, у стены булькал Клоп. В комнате было душно, хоть топор вешай. За окном вскрикивали мужики и звучали глухие удары. Ступая на цыпочках по бетонному полу, Артур выбрался на улицу. Оказалось, дезертиры углем нарисовали мишень на засохшем дереве и соревновались в меткости. Маузер жарил мясо над костром, его бритый попутчик сидел в той же позе, скрестив ноги, словно всю ночь не смыкал глаз.