Евгений Шалашов - Хлеб наемника

— А свидетели… — начал я, но прикусил язык, поняв, что друзья-приятели и пискнуть побоятся. Да и потом — будут ли мои родственники искать правду? Кто их знает, может, прилюдно они и прольют слезу, а тайком перекрестятся от счастья.

— Так что, ступай себе с миром и молись… — похлопал меня по плечу монах.

— Подожди, брат… Цезарь…

— Узнал! — довольно хмыкнул детина.

— Еще бы, — хмыкнул я. — Кто ж еще мог мне так врезать… Скажи, а зачем понадобился этот спектакль?

— Зачем? А сколько из-за тебя, урода, людей погибло? Только в городе двадцать человек! Зачем…

— Так почему же из-за меня? — искренне возмутился я. — Драку я не один затеял, да и статую — не один сбрасывал! А ответ одному мне держать?!

Брат Цезарь взял меня за плечо, развернул и повел к выходу:

— Не один. Но с них и спрос меньше… А тебе — коли много дано от рождения, так и спрос больше! И еще — не надо говорить как дите малое, что раз ты не один был, то никто и не виновен. За себя вначале научись отвечать. Понял! Иди да за ум берись, пока не поздно…

С тех пор я ненавижу закрытые помещения. Но за ум не взялся, и урок, преподанный монахом, пропал зря. Иначе не было бы ни лагеря «птенцов короля Рудольфа», ни сегодняшнего лазанья по подземному ходу.

Если бы не поддержали, то точно брякнулся бы вниз. Оказывается, лаз выходил прямо в стену оврага, а до дна оставалось ярда два-три. Убиться бы не убился, но покалечился — точно. Урок на будущее — не занимайся дурными мудрствованиями, если это опасно для здоровья.

— Кэп, что дальше? — поинтересовался один из спутников. — Хозяин сказал, что тебе нужен пленный. Говори, какой нужен. Любого доставим в лучшем виде!

— А лучше пальнем ткни! — уточнил второй.

Жак Оглобля не уточнял, чем зарабатывают на жизнь парни, но уверял, что приволокут кого угодно. Не верить опытному в таких делах человеку оснований не было, но для начала следовало найти того, кто нам нужен. Оставив в кустах кое-что из провизии, мы вылезли из оврага и пошли туда, что еще недавно именовалось пригородом.

Мы шли через обугленные бревна, пепел, еще теплый, натыкаясь на трупы и обходя стороной живых… Но даже на руинах уже возрождалась жизнь — вон парень радостно тащит уцелевший кувшин, а старик деловито осматривает топор с остатками топорища. Несколько ребятишек затеяли игру, не смущаясь тем, что происходит вокруг.

Мои спутники, непривычные к такому зрелищу, испуганно косились то на меня, то на жителей, оставшихся без крова. Мне тоже было жаль этих людей, но…

Никому не было дела до трех мужчин, одетых в испачканную одежду, и мы без хлопот миновали пепелище и вышли на берег реки, где расположился вражеский стан.

В лагере царил идеальный порядок. Шатры военачальников определялись значками, а палатки рядовых солдат — пирамидами с оружием. По меркам нашей маленькой войны это была армия…

Возле коновязей и некоторых палаток стояли часовые, что меня чрезвычайно огорчило. Нечего и думать делать ночную вылазку, особенно с моим недообученным воинством.

Осмотрев лагерь издали, я определил число солдат в пять-шесть тысяч. В принципе, именно столько я и ожидал. Но все-таки требовалось кое-что уточнить…

— Значит, так, — обратился я к моим бандитам. — Мне нужен кто-нибудь, кто живет в палатке под значком.

— Значком? — не понял один из воров.

— Значок — это что-то вроде маленького знамени, — объяснил ему второй, что выглядел потолковее.

Жак не соизволил представить своих людей, а те не стремились называть свои имена. Мне, в общем-то, было все равно, но для себя называл ребят Правый и Левый. Правый — пониже и поумнее, а Левый, соответственно, наоборот…

— Изладим! — бодро пообещал мне Правый, добавив: — А ты, кэп, возвращался бы на место. Хочешь, так и вообще в город иди. Мы тебе «языка», куда надо, туда и доставим.

— Подожду около лаза, — кивнул я. — Когда вас ждать?

Правый и Левый задумчиво переглянулись и выразительно посмотрели на меня. Понятно, парни неразговорчивые. Да и чего говорить, если я и сам понял, что такие вещи они делают ночью. Я, наверное, попытался бы сделать это днем. Но им виднее.

Возвращаясь, я невольно замедлил шаг, прислушиваясь к разговорам погорельцев. А говорили разное — кто-то сетовал, что не успел перебраться под защиту стен. Кто-то ругал подлюг-горожан и грозился отомстить — наслать на Ульбург «красного петуха».

Жаль, никто не сказал ничего, что было бы по-настоящему интересно! Хотя кое-что я увидел — десятка два мужчин (не то ландскнехты, не то пейзане) занимались тем, что расчищали от камней и обгоревших бревен площадки, а еще человек сто деловито, как муравьи, готовили к ним проходы. Ставлю фартинг против талера, что герцог готовил места для осадных машин, планируя поставить их на удалении друг от друга.