Михаэль Драу - Плоть и сталь

Сперва Мастер Джекс рассчитывал, что Принца не придётся вывозить из столицы, а лишь спрятать в надёжном месте, и в решающий момент предъявить как козырь. Но дело на сей раз осложнилось действиями этого мерзавца Шакса: его киберы уничтожили курьера, который должен был снабдить оружием центровую базу повстанцев в Келаме. Республиканцы, в свою очередь, первым делом должны были уничтожить Жиштава, завладеть всей военной мощью мегаполиса, которая до того служила лишь венценосной семье, и таким образом выбить из-под ног Империи одну из наиболее сильных опор. Но не получилось. Что ж, остаётся действовать самыми прямолинейными, жёсткими методами. Довольно миндальничать!

Мастер Джекс шагал по коридору с гордо поднятой головой, на его тонких губах играла едва заметная победная усмешка. И даже совсем не возмутился, когда охранники при входе в личный кабинет Канцлера попросили телохранителей Джекса остаться снаружи.

Эрц Айзэн стоял у высокого стрельчатого окна спиной к двери. Он оглянулся, лишь когда Советник церемониально произнёс, щёлкнув каблуками:

— Господин Канцлер.

— Здравствуйте, здравствуйте. Господин Советник…

Млечно-серый свет падал через матовое стекло, мягко обрамляя прямую, угловатую фигуру Канцлера и придавая его облику сходство с манекеном из стали. Мастер Джекс даже замешкался на пороге. И заметил, что у стен стоит не меньше восьми «Шершней».

— Присаживайтесь, — предложил Канцлер ледяным тоном и сам первым прошагал к своему креслу.

Советник несмело приблизился и сел напротив Канцлера.

— Вы что-то хотели сказать мне? — прозрачные стальные глаза сверлили Советника, и тот начал было волноваться, но немедленно взял себя в руки.

— Эм… Да. Да, господин Канцлер. Однако думаю, что разговор этот стоит проводить наедине.

— Чего же Вы боитесь, господин Советник? Лишних свидетелей… — Канцлер склонил голову, — Вашей государственной измены?

Мастер Джекс очень медленно и очень глубоко вздохнул. Это невозможно, его план идеально секретен, его невозможно было разгадать заранее. Но всё же Принц на базе в Келаме, так что можно продолжать играть в ту же игру.

— Не нужно столь громких слов, господин Канцлер… — прищурился Советник. — Раз уж Вы всё знаете, думаю, нет смысла отпираться. Но я не хотел бы выслушивать оскорбления. Я не изменяю государству. Я лишь хочу немного пересмотреть существующий строй.

— Вам это не удастся, — сурово ответил Канцлер и коротко приказал солдатам: — Немедленно арестовать!

«Шершни» двинулись к Советнику, тот вскочил и быстро вскинул вверх руку с каким-то маленьким предметом, похожим на пульт дистанционного управления.

— Стойте! Если Вы причините мне зло, то вашему брату придётся ещё хуже!

С этими словами он быстро нажал кнопку, и из пульта прянул радужный луч, сгенерировав голограмму перед самым лицом Канцлера.

Маленькая келья. На простой койке сидит Его Высочество, аккуратно сложив ладони на коленях и глядя перед собой широко раскрытыми глазами. Он явно напуган, растерян и подавлен. Внезапно двери раздвигаются в стороны, и в комнатушку входит громадный киборг, направляя в голову Принцу дикрайзер.

Советник ощутил едва ли не сексуальное удовольствие, наблюдая, как побледнел до серого оттенка Канцлер. Однако ни один мускул не дрогнул на суровом, породистом лице правителя. Только челюсти сжались с такой силой, что на висках выступили вены.

— Вам известно, что такое чип мнемо-связи, господин Канцлер? — елейным голоском спросил Советник, постукав себя пальцем по лбу. — Если Вы прикажете вашим солдатам убить меня прямо здесь, то мой киборг, ощутив мою смерть, выстрелит. Если Вы прикажете меня схватить, то я успею отдать приказ гораздо быстрее, чем наручники сомкнутся на моих запястьях. В сущности, я могу отдать этот приказ в любую секунду.

Канцлер слушал предателя вполуха, его глаза не отрывались от жуткой картины. Голограмма очень высокого качества. Видно даже, как часто-часто вздымается грудь брата от поверхностного дыхания, как выступили бисеринки пота на его гладком лбу, и как побледнела смуглая кожа. И видно, что киборг действительно выстрелит, если последует приказ — ему не свойственна жалость, рука его не дрогнет. Хотя, во взгляде человека-машины мелькнуло что-то весьма странное. Что-то вроде нерешительности. И не желания стрелять. Но он выстрелит. Желания киборгов ничего не значат и ничего не стоят, когда отдан приказ.