Сьюзен Коллинз - Рождение огня

— Здорово! А мне и такой возможности не предоставили! Потому как мне он ничего не посылал до тех пор, пока ты не объявилась.

Об этом я никогда особенно не задумывалась. А действительно, как выглядело с точки зрения Пита то, что мне достались и мазь от ожогов, и хлеб, тогда как он, находясь на пороге смерти, не получил ничего? Выглядело так, будто Хеймитч вытягивал меня — за счёт Пита.

— Слушай, парень...

— А-а, брось, Хеймитч! Я знаю, что тебе пришлось выбрать одного из нас. И я сам хотел, чтобы это была она. Но сейчас совсем другое дело — там, снаружи, умирают люди. И смертей станет больше, если мы плохо сыграем свою роль. Да что там, все знают, что я лучше держусь перед камерами, чем Кэтнисс. Меня не надо дрессировать, что и как говорить. Но мне хотя бы надо знать, на что иду.

— Отныне ты будешь получать полную информацию, — заверяет Хеймитч.

— Попробуйте только что-нибудь скрыть, — отрезает Пит и уходит, даже не взглянув в мою сторону, только облако пыли вздымается в воздух и медленно оседает, найдя себе новые, более походящие, места: мои волосы, мои глаза, мою блестящую золотую брошь...

— Ты что, в самом деле, выбрал тогда меня? — спрашиваю я.

— Ну... да.

— Почему? Он же тебе больше нравится!

— Это верно. Но вспомни, до того, как они изменили правила, я мог надеяться вытащить оттуда только одного из вас, — объясняет Хеймитч. — Мне подумалось: раз он так решительно настроен защищать тебя, то сложив вместе усилия всех троих, нам, может, и удастся благополучно вернуть тебя домой.

— О... — только и смогла я выдавить.

— Ты ещё столкнёшься с проблемой правильного выбора... если мы выживем и на этот раз. Ничего, научишься.

По крайней мере, кое-чему я сегодня уже научилась. Этот дистрикт — не увеличенная копия Двенадцатого. Наш жалкий заборчик не охраняется и редко бывает под током. Наши миротворцы хоть и не сахар, но всё же не такие звери. Наши трудности по большей части отупляют, а не приводят в ярость. Здесь, в Одиннадцатом, страдают сильнее и отчаяние здесь острее. Президент прав. Одной слабенькой искры достаточно, чтобы вспыхнул пожар.

Всё происходит на такой бешеной скорости, что мне не уследить: предупреждение, расстрелы, осознание того, что я, быть может, привела в действие какие-то неведомые грозные силы. Вся эта свистопляска просто ни в какие ворота! И ладно бы ещё, если б я специально задалась целью устроить переполох в курятнике, но ведь я ни сном ни духом!.. И как меня угораздило заварить такую кашу?

— Очнись. У нас ещё обед на повестке дня, — прерывает мои раздумья Хеймитч.

Долго отмокаю в дýше, пока за мной не приходят и не тащат на очередную чистку пёрышек. Моя команда, похоже, не заметила сегодняшних трагических событий. Они все в предвкушении праздничного обеда. Ещё бы, пока мы разъезжаем по дистриктам, помощники-гримёры считаются достаточно важными фигурами, чтобы их звали на торжественные обеды. Но стоит только им вернуться в Капитолий, и сладкой жизни конец — никакие престижные церемонии им не светят. Они щебечут, пытаясь угадать, какие кушанья будут поданы, а у меня перед глазами тот старик, его простреленная голова... Даже не обращаю внимания, кто и что со мной делает, и лишь собравшись уходить, вспоминаю, что неплохо бы глянуть в зеркало. Бледно-розовое платье без плечиков водопадом спускается к самым туфлям. Волосы стянуты на затылке и падают на спину многочисленными тугими локонами.

Подходит Цинна и обвивает мне плечи мерцающей серебряной шалью. Заглядывает в отражение моих глаз в зеркале.

— Ну и как?

— Как всегда — изумительно, — говорю я.

— А как будет выглядеть, если ещё и улыбку надеть? — мягко укоряет он. Это он намекает, что с минуты на минуту здесь опять будут камеры. Я ухитряюсь приподнять уголки губ. — Ну вот, совсем другое дело!

Когда все собираются вместе, чтобы идти вниз, в банкетный зал, я обнаруживаю, что Эффи не в духе. Хеймитч, конечно, ни словом не обмолвился ей о событиях на площади. Я бы не удивилась, если бы оказалось, что Цинна и Порция в курсе, но похоже, что по всеобщему тайному соглашению Эффи решено держать в неведении относительно любых неприятностей. Впрочем, долго гадать не приходится.

Эффи ещё раз пробегается по вечернему расписанию и отбрасывает его в сторону.

— А затем мы все, наконец, можем вернуться в поезд и убраться отсюда подальше. Какое счастье! — добавляет она.

— Что случилось, Эффи? — спрашивает Цинна.

— Мне не нравится, как с нами здесь обращаются. Шагу не дают ступить, прямо на перроне запихивают в бронированные грузовики с решётками на окнах! А тут ещё, где-то час назад, мне захотелось прогуляться вокруг Дома правосудия... Вы же знаете, я в некотором роде эксперт в области архитектуры...