Йен Дуглас - Лик Марса

Где-то поблизости лязгнул металл.

Александер резко отстранился от Жубер. Сердце его сжалось от неожиданности. На транспорте всегда было шумно, особенно здесь, в модулях, где непрерывно гудели роторы, обеспечивавшие их вращение, а эффекты неравномерного нагрева Солнцем центральной несущей конструкции превращали этот гул в нечто наподобие отдаленных раскатов грома. Но все эти звуки были приглушенными — на борту поддерживалось низкое давление, а воздух в таких условиях передает звук плохо. Лязг же прозвучал совсем близко… и очень громко.

И означать он мог только одно: транспортная капсула, пристыковалась к шлюзу модуля.

Вот черт!

— Мирей, кто-то идет! — прошипел Александер, высвобождаясь из объятий. — Быстро, одеваемся!

Поздно. Крышка люка, ведшего из шлюзового отсека в «погреб», уже отъезжала внутрь. Александер узнал тощую, долговязую фигуру майора Гарроуэя — тот присел в проеме, придерживая крышку люка, но демонстративно отвернувшись.

— Если там кто-то приводит в порядок экипировку, — громко сказал Гарроуэй в пространство, — то у них есть две минуты до прибытия на место взводных учений полковника Ллойда, лейтенанта Кинга и двадцати шести морских пехотинцев!

— Ясно! — заорал в ответ Александер. — Уже уходим!

Гарроуэй захлопнул люк, и они снова остались наедине… по крайней мере, еще на пару минут. Оба принялись лихорадочно одеваться. Футболкой Александера был тщательно обернут объектив камеры номер шестьдесят два, закрепленной на переборке в углу, и он решил оставить ее на месте, пока оба не оденутся.

Он шумно втянул воздух сквозь заложенные ноздри:

— Как ты думаешь? Сильно здесь пахнет?

«Поляков» был самым новым из четырех транспортов «Земля-Марс», 2037 года сборки, однако его тесные модули за два рейса успели впитать в себя множество режущих нос запахов. К счастью, семь месяцев полета притупили обоняние Александера настолько, что теперь он почти ничего не замечал, а хронический насморк довершил дело.

Но, несмотря на все это, он различал тяжелый мускусный аромат, повисший в разогревшемся воздухе, запах пота и любовной страсти.

— О, Дэвид, — застенчиво усмехнулась в ответ Мирен, — как романтично.

— Им ведь незачем знать, верно?

Слегка пожав плечами, Жубер подтянула колени к обнаженной груди и скользнула — обеими ногами сразу — в красные трусики.

— А если и узнают? Разве что позавидуют…

— Я, понимаешь ли, предпочел бы избежать огласки, если это возможно, — сказал Александер, дотянувшись до своих белых трусов, паривших в воздухе.

Жубер игриво улыбнулась:

— Боишься, что узнает жена?

— Нет.

Вернее, не совсем… В данную минуту Александер гораздо больше боялся поддразниваний и вышучиваний со стороны остальных американцев на борту «Полякова». Четверо ученых из группы, тридцать морских пехотинцев, да еще один флотский, Райнер, член команды судна… Многовато выходит любопытствующих.

Ему наконец удалось справиться со своим бельем, но с комбинезоном вышла накладка: попытавшись подражать Мирей в непринужденной манере натягивать одежду, он запутался обеими ногами в одной штанине. Черт бы побрал все это. Уж за семь-то месяцев можно было научиться одеваться.

Хотя, если честно, одеваться в невесомости Александеру, благодаря центробежной искусственной гравитации в модулях, не приходилось, кроме вот этих нескольких встреч здесь с Мирей. Почему же у нее все выходит так легко и просто, если у нее практики не больше? Вот она уже одета и, держась за поручень на переборке, ждет, пока он, Александер, застегнет молнию, чтобы обнять его напоследок…

Александер включил звук камеры и принялся собирать снятой с нее футболкой парящее в воздухе облако капелек пота и прочих телесных выделений.

В соседнем отсеке снова лязгнуло, крышка люка со звоном распахнулась, и в шестиугольном пространстве погреба сразу же сделалось шумно и тесно.

— По местам! По местам! — заорал первый из ворвавшихся в люк морпехов, с шевронами сержанта-командира ГСОУ [4]на рукаве.

— Фу-у-у! — возопил следующий, протискиваясь в люк. — Да здесь пахнет; свежей пиз…

— Донателли! — рявкнул на него сержант, успевший, в отличие от прочих, заметить Жубер с Александером. — Что за выражения при даме?!

— Серж, неужто ты это обо мне? — буркнула, показавшись в проеме люка, мускулистая женщина.

— Он же сказал «при даме», Кэсвелл. А не «при гормон-бабище».

— Да пшел ты, Марчевка, туда, откуда появился!