Игорь Негатин - За гранью Джихада [СИ]

Вот тут я и задумался. Чтобы там эти боши не говорили, но для Европы настанут тяжёлые времена. Не надо быть пророком и провидцем. Поезжайте в Париж и посмотрите, сколько там приезжих бездельников. Уже сейчас многие недовольны. А что будет через пять или десять лет?

Мои размышления прервал телефонный звонок. Неудовлетворённая секретарша уже ушла домой, поэтому я отложил в сторону журнал и снял трубку.

— Кто это говорит?!!!

— Карим Шайя. Я вас слушаю.

— Кто?!!!

— Фрау Вульф, это говорит Карим Шайя. Чем могу вам помочь?

— Почему мой муж не поднимает трубку?!!! Я уже полчаса не могу до него дозвониться!!! Что у нас там происходит?!!! Этот жирный боров…

Дальше я не слушал. Словарный запас фрау Вульф был, (как бы это помягче выразиться), несколько ограничен. Увольте это повторять! Все эти фразы и речевые обороты можно услышать в любом портовом кабаке. Если вам повезёт и вы наткнётесь на пьяного боцмана, то будет очень похоже на нашу, горячо любимую, фрау Вульф. Даже внешне. Слушать это ещё раз не хотелось. Я прикрыл ладонью телефонную трубку и посмотрел в сторону кабинета. Стена между приёмной и кабинетом была стеклянной. Этот «жирный боров», герр Вульф сладко спал. Он положил голову на стол и храпел. С улыбкой на лице. Видимо ему снилось свежее пиво, свиная рулька с тушёной капустой и секретарша в эротическом белье. Как раз в таком, который я видел в журнальной рекламе. Красивая вещица. Надо будет Хельге подарить. Она оценит.

— Почему вы молчите?!!!

— Я пытался связаться с вашим мужем…

— Кар…

— Фрау Вульф, у вашего мужа сейчас очень важное совещание. К нему прибыли господа из муниципалитета. Как только он освободится, я обязательно передам, что вы звонили.

Фрау Вульф прошипела что-то связанное с нетрадиционным сексом и отключилась. Я вернулся к статьям в журнале. Пройдёт ещё пара часиков, шеф проснётся и мы отвезём его домой. Не раньше. Если привезти его пьяным, то жена будет в бешенстве. В таком состоянии она может сделать всё, что угодно. Например? Может запустить в своего благоверного чем-нибудь тяжёлым. В последний раз это была глиняная статуэтка изображающая Купидона. Увесистую фигурку я успел поймать, но она выскользнула у меня из рук и разбилась. Вы бы слышали, сколько было криков по этому поводу! Можно подумать, что она хотела (с помощью куска глины), поразить сердце своего мужа, а я, скотина эдакая, помешал их будущему счастью.

Вечером, когда Вульф проснулся, я отвёз его домой. Хмурого и неудовлетворенного. На жирной щеке шефа отпечаталась газетная передовица. Видимо подложил свежую прессу вместо подушки. У ворот гаража стоял Мерседес его жены, с разбитым левым крылом. Судя по царапинам на столбах, фрау плохо прицелилась и не попала с первого раза. После этого она решила не рисковать и оставила машину на тротуаре. Дома, как обычно, шефу закатили скандал. Он не улучшил его настроения. Видимо поэтому, шеф пришёл на работу хмурым и с изрядным синяком на правой скуле. Потом, долго не раздумывая, одним махом уволил трёх сотрудников. Меня — за грубость при общении с его женой. Очаровательную (и безотказную как автомат Калашникова) секретаршу — за непрофессионализм. Водителя — за разбитую машину. Надо заметить, что машину разбил не водитель, а его жена. Но это уже мелочи. Ничего не стоящие мелочи.

И вот, таким неожиданным образом я превратился в безработного. Нет, деньги были и голодная смерть мне не грозит. По крайней мере ближайшие несколько лет. А что потом? Всё-таки Поль Нардин прав. Надо ехать туда, где меня ждёт «привычная работа». Это лучше чем сидеть в грязном портовом офисе, листать журналы и выслушивать пьяные вопли шефа. По крайней мере, там будет веселее.

Через три дня ко мне приехала Хельга. Ночь любви, ставшая для нас чем-то привычным. Как доза для наркомана. Привычным, но не обыденным. Не путайте эти две вещи, господа. Привычка, это, как ни крути, что-то большее. Это уже часть твоей жизни. Тем более, что каждый раз открывали нечто новое. В чувственности и в чувствах. Уже под утро, когда мы просто лежали и отдыхали, я рассказал ей про свой отъезд. Она внимательно слушала, водя пальчиком по моей шее, а потом неожиданнно спросила:

— Карим, а ты надолго уезжаешь? — голос у неё стал какой-то странный.

— Не знаю. Наверное надолго.

— Знаешь, — начала говорить Хельга, но запнулась и замолчала.

— Что?

— Мне будет тебя не хватать. Странное чувство. Какой-то необъяснимой потери. Никогда не думала, что буду говорить такие вещи любовнику, — она отбросила в сторону простыню и села на кровати. Обхватила руками колени и замолчала. В сонных предрассветных сумерках, Хельга выглядела одиноко. Будто маленькая девочка, заблудившаяся в лесу.