Илья Тё - Топот бессмертных

На пороге стоял явный «турист». Хотя лицо пришедшего полностью скрывал мокрый капюшон ветровки, сразу было ясно, что он нездешний. Незнакомец расстегнул темно-серую куртку, и под ней открылся такого же цвета костюм, похожий на спортивный, но облепленный неимоверным количеством мелких кармашков. Под ветровкой с капюшоном скрывался молодой коротко стриженный паренек, лет этак двадцати пяти. Ничем не примечательное, среднестатистическое лицо выглядело хмурым и несколько уставшим. Пришедший окинул беглым взглядом помещение и уверенно потопал до стойки бара.

– Вечер добрый, – негромко, но отчетливо начал он. – Хочу поговорить с хозяином вашего уважаемого заведения. Он здесь?

– Однака-а нынче я за начальника, прикинь? – немного рассеянно съязвил Почтовый, слегка удивленный напористостью незнакомца. Среднестатистические «туристы», оказавшись в Зоне первый раз, среднестатистически очковали перед сталкерами (а Кеша, безусловно, почитал себя сталкером). Этот же борзел. Еще Кеша понял, что с оного юного ходока доход, а значит, и ночной процент будет невелик. Соответственно толковать с ним без толку. – А тебе чё надо-то, добрый человечек?

– Я же сказал. Мне нужен кто-то из хозяев. Допустим… Поршеневич Анатолий. А еще лучше – мистер Хохмачов.

– Ого! – Почта округлил глаза, услышав от незнакомца знакомые имена, и негромко загоготал, отчего полудохлые алкоголики за столами немного зашевелились. – А ты у нас, я смотрю, быва-ал. Да только, видно, давно очень. Хозяин-то нынче один – Толян. А Хохма-то, упокой его душу Гейгер, сгинул в Зоне уже год или полтора тому… Забыл, не помню. Так те чё от Толика нужно-то?

– Информация.

– Этого добра и у меня хоть жопой жри, – ухмыльнулся Почтовый, – лишь бы залезла вся, не торчала.

Полуживые пацаны, лениво наблюдавшие за туристом через мутное залапанное стекло граненых стаканов, вяло заржали от туповатой шутки. Но человек не обратил на их всхлипы никакого внимания. Он наклонился и постучал пальцами по столешнице. Пальцы сжимали зеленую купюру, скрученную папироской.

– Нужна информация о группе иностранных туристов, вышедших в Зону несколько дней назад. В основном японцы и американцы. – Гость тут же перешел к делу и помахал маленьким зеленым рулончиком над столешкой. – Разумеешь, дядя?

– Туристы, говоришь? Несколько дней назад? – Кеша почесал подбородок, задумчиво глядя на свернутые сто долларов. – А ты ничё не путаешь? У нас, типа, закрытая зона. Погранцы стоят, контролировают… Резолюция ООН, международные соглашения и ваще…

– Чего и следовало ожидать, – усмехнулся гость, отваливаясь на спинку барного стула и пряча баксы. – Нужной информации у шестеры по определению быть не может.

– Ты за базаром-то следи! – сказал охреневший от наглости туриста Почтовый.

– Сам следи за базаром, дяденька, – спокойно возразил гость, смело глядя в Почтовые глазки. – А я за твой базар денюшку заплачу.

– Маловато будет, однака…

– Во-от, это другое дело. Сразу видно, передо мной серьезный бизнесмен, а не мудила с подворотни. Даю еще сотню сверху. Годится?

– Мало!

– Это все.

– Да я, млять…

– Больше двухсот не дам! – Незнакомец вновь решительно наклонился к стойке. – Млять ты там, не млять, мне по хер. Или ты согласен, или я найду кого разговорчивей. Или беднее.

Почта помялся. Бабло манило и звало, словно голая девка после мореходки.

– Так те Рыжий нужен, что ли? – сдался наконец он.

– Да. Сталкер Поршень. Он же Анатолий-Рыжняк. Он же Толян. Тебе как еще разъяснить, дядя, на китайском?

– Оки-токи, малек. Однако борзый ты, капец. Когда с Толей будешь тереть, за базаром все же следи. Советую. А то он не я, резковат. – Почтовый, слизнул щедрые «чаевые», небрежно брошенные на стол гостем, и потопал за хозяином.

Кеши не было минут десять. Эти десять минут в помещении стояла напряженная тишина. Юный турист сидел на высоком стуле у стойки и ни разу не шелохнулся. Словно сидела каменная статуя, не человек. Бухие, но отчего-то напрягшиеся не на шутку сталкера молча громоздились за грязными столиками. И сквозь стекло граненых стаканчиков поглядывали на стволы своих «калашей». От странной непонятки, словно впитавшейся в прокуренный воздух, проснулись даже охранники. Теперь рыжняковские вышибалы стояли, так сказать, стоя да зло моргали сонными глазками, как бы передавая друг другу азбукой Морзе нецензурные обороты.

– Ну и какому мудорасту тут не спится?! – Наконец из дверей подсобки не вышел, а почти вылетел недовольный, заспанный и, очевидно, сильно расстроенный Толя-Рыжняк. Окинув гостя взглядом, недовольно буркнул: – Ху а ю, комрад? Охерел совсем, среди ночи меня будить? Меня!