Сергей Вольнов - Вечный поход

ТАКОГО убийственного оружия воинам доселе испытать на себе не доводилось.

Хасанбек, насилу оправившись от смятения, выхватил меч и выкрикнул:

— Ну вот и пришёл решающий миг, мои багатуры! Сейчас всё решится. Или же мы развеем по полю это отродье, или уже никогда не сможем называть себя витязями. Их сила — в нашем страхе. Не допускайте даже мысли, что мы слабее. Только неудержимая ярость! Только ненависть, вся без остатка — поможет нам одолеть этих… Помните только одно — это они оторвали нас навсегда от наших жен и детей! Это они делают из нас игрушки для своих забав! Вперёд, мои кречеты! Мы ли не видали демонов Облачных Врат?! Хур-раг-гх-х-х!

«Хур-раг-гх-х-х!!!»— взорвалась степь сгустком ярости.

И рванул в сторону ненавистной «подковы» бронированный клин. И почти мгновенно окунулся в волну ненависти и ужаса. Волну покуда ещё терпимую, не пересиливающую собственные ярость и неистовство, всё на своём пути сжигающие.

…Мы всё-таки опоздали!

Всего минут на пятнадцать, но ОПОЗДАЛИ… Большая часть Чёрного тумена уже была рассеяна по полю битвы. Там и сям валялись содрогавшиеся в конвульсиях или же почти затихшие лошади. Стонали лежавшие воины. Некоторые до сих пор страшно кричали и катались по земле, пытаясь прийти в себя и избавиться от жутких, намертво вцепившихся видений.

Но всё это заглушили звуки пулемётных очередей и нестройных винтовочных залпов. Чуть позже противно засвистели мины четырёх наших миномётов. Чёрные разрывы, как страшные рваные цветы, мгновенно распустились на этом жутком поле. Словно торопливые букеты — задобрить хозяюшку Смерть! И, должно быть, подношение ей понравилось — она благосклонно притушила огонь в своих пустых глазницах и направила косу на наших врагов.

Моё ухо резануло знакомое «Бля-я-а-а!» — взгляд выхватил Юджина, стреляющего от пояса. Его длинная очередь опустошила как минимум пол-магазина и заметно проредила и без того негустую цепь отпрянувших локосиан.

«Эх, чертяка! — внутренне улыбнулся я. — Вот и скажи, что янки… Не-ет, тут определённо что-то напутано… Или бабка твоя, Юджин, согрешила с русским солдатом во Вторую мировую. Или же корень ещё глубже закопан… Может, того… твои предки сначала были беглыми казаками, а потом уже заделались ковбоями?»

И, передёрнув затвор, я принялся стрелять короткими очередями в чёрные фигуры на поле.

Наш сводный корпус вёл прицельный огонь, до поры не высовываясь из леса, чтобы не угодить под залпы локосианских «излучателей». Моя идея оправдалась на все сто! Враг в краткое время понёс ощутимые потери. Чёрные пехотинцы, не видя врага и не наблюдая более эффекта от использования своего оружия — растерялись. Стушевались. Посылать «сводящие с ума» импульсы не по целям, а в направлении откуда летят пули — было необычно и неразумно. Но скорее всего — их попросту не учили воевать по-настоящему. А каждый залп, раздававшийся из-за стволов деревьев, уносил жизни всё новых и новых локосиан. Из победителей они в считанные минуты превратились в избиваемых. Их ближайший к лесу клиновидный отряд — перестал существовать. Оставшиеся две дугообразные цепи хаотично смешали свои ряды, сбились в неуправляемую толпу…

Пристрелявшиеся миномётчики наконец-то произвели прицельный залп — две мины упали за этой толпой, метрах в пятнадцати; ещё одна левее на десяток метров; четвёртая же — угадала точно в скопление вражеских солдат. Взметнулись ошмётки снаряжения и куски тел, вперемешку с комьями земли. Грохот разрывов заглушил вопли раненых и панические крики деморализованных врагов. Вооружённая масса превратилась в толпу, получила последний импульс, сломивший их коллективную волю. Теперь на поле боя метались лишь перепуганные индивидуумы, и подчинялись они только своим инстинктам. «Спасайся, если ещё можешь!»

Многие, не отыскав приемлемого варианта поведения, залегли. Другие, под аккомпанемент новых разрывов, пытались сохранить свои жизни бегством. И убегали, само собой — подальше от плюющегося смертью леса! — в степь… где их уже подстерегали немногочисленные отряды кочевников, сумевших сохранить в относительном здравии свой рассудок и боевой дух. А справа и слева уже пришпорили своих коней всадники резервных тысяч, до поры не участвовавших в битве. Мчались, намереваясь размазать по полю остатки ненавистных демонов…

Прошло не более десяти минут — и всё было кончено. Среди локосиан ещё находились отдельные отчаянные головы, вскидывавшие для выстрела свои излучатели. Но теперь наши стрелки цепко следили за каждым их движением. Пуля или же стрела своевременно обрывали подобные попытки… Хотя за всеми уследить было невозможно! И раз за разом, в различных местах, наиболее стойкие локосиане успевали нажимать на пусковые сенсоры. И на пожухлые травы валились несколько земных воинов, наиболее близко подобравшихся к врагу. Корчились в страшных муках, на зыбкой грани между жизнью и смертью. И эта грань более всего напоминала сумасшествие. Но таких волевых и расторопных черношлемников оставалось с каждой минутой всё меньше и меньше… Когда же последние инопланетные пехотинцы пали или, отбросив излучатели, запросили пощады — победители, не сговариваясь, издали непрерывный боевой клич.