Олег Шовкуненко - Оружейник. Тест на выживание

– А это наш гость. – Голос Крайчека начал пробиваться сквозь серую пелену боли и стыда. – Олесь Скуба. Он лесничий из Белоруссии. Недавно пробился к нам. Хорошо знаком с пустошью и ее обитателями.

При этих словах я вздрогнул. Олесь?! Лесник?! Белорус?! Как, еще один? Что за идиотское совпадение! В то время как я пытался совладать со своим недоумением, тот, о котором говорил Крайчек, обернулся к нам лицом. Густая черная борода, полные обветренные и растрескавшиеся губы, нос картошкой. Казалось бы, ничего общего с тем человеком, с которым мы всего час назад беседовали на стене, если бы не одно «но»… У него тоже не было левого глаза.

– Э-э-э… – начал было стоявший рядом со мной Загребельный, но я тут же перебил его:

– Заткнись, – прошипел я сквозь плотно сжатые зубы.

Он тут же замолк, приведенный в чувство свирепой интонацией моего голоса. «Но чекист – он и в Африке чекист», – эта мысль мелькнула в голове, когда я увидел, что подполковник лениво, как бы между прочим, перетягивает автомат себе под руку.

Все происходящее находилось за гранью понимания. Однако я почему-то был свято уверен, что стрельба здесь дело излишнее. А вот потолковать по душам…

– Полковник Ветров. – Я шагнул навстречу незнакомцу и протянул руку.

Ладонь у него была крепкая, шершавая и горячая. Ладонь обычного живого человека, а не какого-то там привидения, о котором я, откровенно говоря, уже стал подумывать. Или привидение – это тот, второй Олесь, что сейчас стоит в дозоре…

Прощупывать белорусского гостя номер два я начал осторожно:

– Давно уже здесь?

– Недели две как дотопал. – Лесник говорил сочным басом, в котором и впрямь слышался некоторый акцент, возможно, даже и белорусский.

– Лицо мне твое знакомо, – соврал я. – Может, встречались где?

– Не-е-е, – протянул Скуба. – Показалось тебе. Не встречались мы. Кабы встречались, я бы запомнил.

– Может, и показалось, – я пожал плечами, – а может, похож ты на другого. Тут, в Одинцове, еще один человек есть с… – Я помедлил, подбирая деликатный синоним к слову «одноглазый», да так ничего и не придумал. – С выбитым левым глазом.

За белоруса ответил Томас, причем довольно раздраженно:

– Путаешь ты все, Макс. Нет у нас в лагере другого человека с таким же ранением.

По следующей тираде Крайчека стала понятна причина его раздражения:

– Хватит глупости болтать! У нас мало времени. Необходимо быстро, очень быстро понять, что происходит, и начать действовать, может, даже уже этой ночью, не дожидаясь рассвета.

Дальше, очевидно для тех, кто не в полной мере владел ситуацией, Томас начал краткий обзор последних событий. Делая вид, что внимательно слушаю, я подобрался к Лешему. Тихонько, якобы чтобы не беспокоить докладчика и слушателей, попросил у него закурить. В кабинете у Томаса курить не возбранялось, это я прекрасно знал. Отменный повод, чтобы шепнуть приятелю пару слов. Когда Андрюха насыпал мне молотое грязно-желтое, похожее на опилки зелье, я шепнул:

– Иди на стену. Приведи второго. Быстро!

– Понял.

Леший не стал ничего переспрашивать или уточнять. Спрятал кисет, передвинул на грудь автомат и выскользнул из кабинета.

Исчезновение моего приятеля не осталось незамеченным. Крайчек вопросительно покосился сперва на закрывшуюся за ним дверь, затем на меня. В ответ я неопределенно махнул рукой, все нормально, мол, не парься.

Томас последовал моему совету, тем более что как раз в этот самый момент он должен был переходить к главному, а именно к своим мыслям и предложениям, касающимся всего происходящего. Мысли у обстоятельного янки оказались далеко не новыми. Суть их можно было изложить одной, извините за плоский юмор, свинячьей мудростью. «Дом поросенка должен быть крепостью», – прокомментировал я сам себе и тут же потерял всякий интерес к проектам укрепления стен, рытья ловушек и постановок минных полей. Меня сейчас куда более интересовало нечто или, вернее, некто другой.

Одноглазый, как прежде, стоял у окна, только теперь уже не спиной, а боком ко мне. Глядя на него, я вдруг поразился абсурдности, возможно, даже комичности ситуации. Если бы это все происходило на войне, неважно какой: Первой или Второй мировой, Гражданской, афганской, чеченской, да любой, какую человеки ведут против человеков, в одном из двух лесников легко можно было бы узреть вражеского шпиона. Ну, а сейчас? Что прикажете думать сейчас? За чьим шпионом гоняться, не за кентавровским же в самом-то деле! Нет, тут что-то не то. Эти два человека, а в том, что их двое, мне грешно было сомневаться, не походили на врагов. Они, как бы это пояснее выразиться, выпадали из нашей серой массы. Они были другими. Я чувствовал это. Посланцы, что ли? Те, кто должен указать нам верный путь? Если даже и так, то пока я выслушал лишь одно предложение. Теперь оставалось выяснить, что скажет нам второй… очень надеюсь, не Иван Сусанин.