Ден Редфилд - Между небом и землёй

— Не стоило оставлять тебя одного, — только и сказала она.

Одним резким движением Нил полоснул себя по правому запястью, и уронил нож на пол. Спустя несколько секунд рана на запястье затянулась.

— Почему мои раны затягиваются сами собой? Почему я так резко повзрослел на десять лет? — спросил парень.

— И в том и другом случае сказывается ускоренный метаболизм. Я тоже прошла через всё это, — спокойно ответила Ева.

— Твои раны тоже заживают сами? — недоверчиво поинтересовался Нил.

— Тоже, хотя и не так быстро как у тебя. Но и старею я гораздо медленнее.

Ева понимала что чувствует Нил, потому что сама пережила то же самое, но в более тяжёлых условиях. Проснувшись утром, и обнаружив, что за одну ночь повзрослела сразу на пять лет, Ева в ужасе начала метаться по стеклянной клетке, в которой её держали изверги в белых халатах. Никто из них даже не попытался объяснить Еве чем вызвано резкое взросление, и только много позже, когда в руки вчерашней подопытной попал доктор Пьер Буше, она смогла силой выбить из него ответы.

— При создании тебе задали определённый жизненный цикл. Для Голдмана и прочих выродков это был единственный способ избежать рецидива, — сказала Ева, подразумевая неудачу с проектом «Харвестер».

— И сколько мне осталось жить?

— Чуть меньше месяца. В свои последние часы ты превратишься в дряхлого старика, а затем и вовсе в высохшую мумию.

Услышав эти страшные слова, Нил присел на край своей кровати, и стал отрешённо смотреть вперёд. Ева уже начала опасаться за психическое состояние своего воспитанника, т. к. в своё время сама чуть не лишилась рассудка (от безумия Еву спасли ярость и жгучая ненависть), однако Нил несколько раз моргнул, и перевёл взгляд на свою благодетельницу.

— Ты сказала, что при создании мне задали жизненный цикл. С тобой было то же самое? — спросил он с интересом.

«А он молодец!» — мысленно похвалила Ева Нила, и ответила:

— Само собой. Мои биологические часы перестанут тикать в следующем году.

— Смерть можно как-нибудь отсрочить?

Первый месяц после побега от своих мучителей Ева только и думала об этом. Сейчас же всё её мысли были поглощены одной только местью.

— Врать не буду — я не знаю. Возможно в Сатерлайте есть технология, продлевающая жизнь таким как мы, но это только предположение, — призналась Ева.

Нил резко встал с кровати, подошёл к Еве, и схватил её за плечи.

— Если жизнь так коротка, почему ты тратишь время на месть, вместо того чтобы попытаться спасти себя? — спросил он.

Ева посмотрела Нилу в глаза с нескрываемой грустью.

— Потому что меня это устраивает. Я не хочу спасаться.

Нил отпустил Еву и отшатнулся. Парню показалось, что он ослышался. Взгляд Евы, который секунду назад был грустным, моментально стал ледяным.

— Оставь при себе всё вопросы, которые могли прийти в твою глупую голову, — строго проговорила она.

— Как же…

— Не вынуждай меня делать тебе больно.

Нил сердито нахмурился, не понимая чем была вызвана эта буря негодования. На самом деле Еве злилась не столько на Нила, сколько на себя. Она не хотела умирать, но и жизнь была ей в тягость. Ева желала отомстить своим мучителям, но не знала ради чего ей жить дальше. Мысль о собственной неполноценности посетила женщину после того как она расправилась с доктором Буше, и не почувствовала удовлетворения от его смерти. Та же история потом повторилась с его коллегами, и если Пётр Краснов запомнился Еве бледной тенью, то Стэнли Карлайл был вторым человеком после Рональда Голдмана, чью смерть Ева сделала наиболее мучительной, т. к. большая часть «процедур» была придумана именно Карлайлом. В отличие от того же самого Голдмана, Карлайл не умолял о пощаде, а лишь с присущим ему одному безумием сокрушался о том, что процедуры могли калечить только её тело, а не разум. Тем не менее, он орал как резанный, когда Ева опрыскала его кислотой и накачала ядовитым газом. Впрочем, Ева не собиралась рассказывать обо всём этом Нилу не при каких условиях. Было видно, что прототип пытается её понять, и что у него это выходит не слишком хорошо.

— Оставим эту тему до лучших времён, — примирительно предложил Нил, не желая нагнетать обстановку. — Что ты планируешь делать дальше?

— На Терраноне остался ещё один человек, который должен умереть. Его зовут Лукас Беренджер. В те времена, когда Голдман и его ублюдочные коллеги пытали меня, Беренджер был кем-то вроде главного надсмотрщика. Когда с Лукасом будет покончено, мы отправимся в Сатерлайт, и попытаемся спасти тебя.