Михаил Гвор - Прорыв выживших. Враждебные земли

Давид прервался, чтобы попить воды.

– Ну, ты силен, Ароныч! – восхитился Егор. – Как ты все это выяснил, не вылезая с гор…

– Эх, Тигра, Тигра… – укоризненно покачал головой Лернер, – половина информации ловится приемниками у тебя на руднике. А по «дальним» странам – три четверти.

– Ага, поймешь что у Генки, – пробурчал начальник стационара, – я и не подозревал, что такие слова существуют. Один «аттенюатор» чего стоит. А нормальные доклады они только Давиду предоставляют. Ну еще Олегу.

– Тоже не совсем нормальные. Три года бился, прежде чем перестали подробно описывать типы раций, которыми пользуются прослушиваемые. Причем, кто именно что использует, – не указывают, мол, это несущественная мелочь. А уж разбивать перехваты не по времени приема, а по тематике и адресатам стали только, когда на каждую группировку выделили отдельный приемник. Соответственно, отдельный журнал. А так шло все вперемешку. Фраза от Бодхани, пара фраз из Башкирии, потом амонатовская и опять Бодхани. Ужас!

– Чего ты хочешь, – прокомментировал Потап, – радист – это не профессия, радист – это диагноз. Болезнь Маркони. Даже Генка, как переходит в ипостась радиста, невменяемым становится.

– Точно. Обидно, что слушают почти весь мир и отдельно Таджикистан. Митька руку набил, шифры, как орешки, колет. А толку… Сейчас, правда, получше стало…

– Так и по России информация есть? – выдохнул Прынц.

– Есть, – ответил Олег, – но не так много, как хотелось бы. В личном плане ничего. Что касается общеполитического – разброд и шатание. Стать единой и неделимой России не грозит еще очень долго. Нашим не до того, люди пытаются выжить…

Давид постучал по столу карандашом, который вертел в руках:

– Давайте вернемся к нашим баранам. То есть к таджикским. Предполагаю захват Сарыбеком Самарканда в ближайший месяц. Что будет шах делать дальше – загадка. Либо пойдет на Ташкент и Ферганскую долину, либо через Пенджикент сюда. Но об этом позже, есть еще Киргизия. Там вообще пещерный феодализм, сдобренный автоматами и «УАЗами». Единственный островок какого-то намека на порядок и цивилизацию – крупная киргизо-казахская группировка, контролирующая озеро Иссык-Куль. От Бишкека и Алма-Аты не осталось ничего. В Казахстане все очень похоже на Киргизию. Есть оседлые группировки на севере и западе, а также вдоль бывших железных дорог, в степях же – самые настоящие кочевники, нередко даже на конях. На юге кроме иссыккульцев нам интересны только шымкентцы, больше всего тем, что они в союзе с Ташкентом и Ферганой.

Докладчик вновь перевел дух.

– Давид, ты бы присел, – участливо произнес Виктор, – в ногах правды нет…

– Ничего, мне так удобнее. Теперь о Таджикистане. После Киргизии наиболее раздробленная страна в регионе. Самой серьезной силой является бывшая двести первая база российских войск. Сейчас именуется Дивизией и контролирует центр государства: Душанбе и прилегающие районы. Душанбе уничтожен не полностью. В первые годы после Войны Дивизия регулярно вела локальные боевые действия против кулябской и памирской групп. Последние два года в союзе с ними успешно отбивает атаки афганцев. Всю эту зиму шли переговоры об объединении юга и востока страны под эгидой Душанбе. Мое мнение: они обречены на успех. Если это произойдет, можно говорить о возрождении Таджикистана как единой страны. Независимыми остаются только Согдийская (она же Ленинабадская) область и ущелье Зеравшана. Худжант контролируется командой некоего Рахмонова, – оратор поднял руку, предупреждая вопросы, – к довоенному президенту страны отношения не имеет. Даже не однофамилец. Южная граница его владений – перевал Шахристан. Все остальные еще ближе. Пенджикент держит клан Амонатовых. Группа не очень многочисленная, но крепкая. И достаточно вменяемая. Верховья Зеравшана и Матча – братья Рахмановы. К хунджантскому лидеру тоже никак не относятся. И, наконец, наш старый знакомец – Бодхани Ахмадов, владения которого отделяют друг от друга все вышеперечисленные территории.

– То есть Бодхани заноза не только в нашей заднице, но и в общетаджикской?

– Именно так. Никто бедолагу не любит. Но душанбинцы не хотят терять людей при штурме Анзоба, а остальным он не по зубам. Могли бы договориться, но отношение друг к другу у всех групп достаточно настороженное. Вот вкратце и все.

– А мы? – спросил Егор.

– Вот ведь Тигра ленивая, – съязвил Потап на правах тестя, – даже я уже выучил, какое ущелье куда выводит, а ему со своего рудника нос высунуть лень.