Борис Сапожников: Битва под сакурой

Марина какое-то время держала револьвер у моего лица. Она глядела мне в лицо, прямо в глаза. Я взгляда не отводил. И тогда она всё же опустила оружие, щёлкнув курком.

— Пусть сам сдохнет, — бросила она, отворачиваясь. — Кровью истечёт в этом переулке.

И направилась к своим товарищам.

А меня вдруг разобрал жуткий хохот. Я смеялся легко и весело. От души. Как давно уже не смеялся. И даже жуткая боль в распоротом мечом Сатоми боку меня ничуть не волновала.

Я просто смеялся, потому что мне было легко. Очень легко. Легче чем когда бы то ни было на моей памяти. Наверное, с тех пор, как я ввязался во всю эту дурацкую авантюру, которую принято называть «нашим делом».

Низенький, лысенький китаец по имени Цзянь часто-часто кивал, из-за чего казался Москвичу болванчиком. Тем самым, о которых часто любят упоминать в присказках. Сходство с болванчиком усиливали куцая косичка и серый халат с широкими рукавами. Лица Цзяня Москвич почти не видел, тот никогда не поднимал его и не разгибал спины.

— Да-да-да, — кивал китаец, — начальник Руднев примет вас, гость из Москвы.

Именно так представился агент Разведупра. Это было своего рода паролем для того, к кому он шёл.

— И как скоро? — поинтересовался Москвич. За несколько дней, проведённых в Китае, он начал ориентироваться в здешних взаимоотношениях. И стал понимать, что надо уточнять каждую мелочь. Если что-то забудешь, даже само собой разумеющееся, считай, этого не получишь.

— Прямо сейчас, — закивал с новой силой, как только шея не переламывается, Цзянь. — Прошу вас, гость из Москвы. Пожалуйте за мной.

Москвичу осталось только руками развести. Зачем было разыгрывать весь этот спектакль с «Да-да-да, начальник Руднев примет вас», он просто не понимал. Не проще ли было его сразу проводить к Рудневу? Наверное, не проще. Ведь здесь такие правила.

Когда агенту с оперативным псевдонимом «Москвич» сообщили, что он должен будет найти в Харбине Пантелеймона Руднева, такого же агента, как и он сам, он представлял кого-то вроде себя самого. То есть человека в форме РККА без знаков различия, с тёмными пятнами на их месте, скорее всего, при портупее с кобурой, форменных галифе и почему-то обязательно в хромовых сапогах. Но увидел он совсем другого человека. И дело было не только в том, что одет Руднев был в длинный багровый халат, расшитый драконами, единорогами, сказочными птицами и прочими причудливыми существами, подпоясан золотым кушаком, из-под халата виднелись шикарные шаровары, заставляющие вспомнить Гоголя, и лаковые туфли. Нет, совсем не одежда поразила Москвича. За время пребывания в Харбине Руднев отрастил длинные волосы, которые не собирал против местного обыкновения в косицу, голову он держал высоко, казалось, такой никогда не склонит её ни перед кем. В руке он держал деревянный веер, которым изредка обмахивал лицо — в Харбине стояла жуткая жара. На столе перед Рудневым открыто лежал пистолет ТТ. Хорошенько поднапрягшись, Москвич мог бы рвануться вперёд и подхватить его, вот только не был уверен, что опередит Руднева. Да и не для ликвидации его он сюда прибыл.

— Ступай, Цзянь, — махнул веером Руднев, и когда тот вышел, обратился к Москвичу: — И кто пожаловал ко мне?

— Я из Москвы, — повторил условленные слова тот и добавил: — От Михаила Николаевича.

— Да что вы говорите? — рассмеялся Руднев. — От самого командарма, или как сейчас его звание? Отчего же обо мне снова вспомнили?

— Вы всё ещё нужны ему, — ответил Москвич. — Вы очень ценный кадр, как для Разведупра, так и лично для маршала. Таково теперь звание Михаила Николаевича, — уточнил он.

— И почему же я стал столь ценным кадром? — ненатурально удивился Руднев.

После побега из Японии он каким-то образом оказался в Харбине. Бо Цзыю оттуда никуда не делся, продолжая свою преступную деятельность. Руднев сумел втереться к нему в доверие, не смотря ни на что, стать его правой рукой, несколько потеснив Цзяня. Однако с последним Руднев каким-то образом договорился и достаточно скоро Цзянь стал уже его правой рукой. С тех пор Руднев сделался главой сильнейшего преступного подполья в Харбине. Фактически оно контролировало едва ли не бывшую КВЖД, поставляло ворованное или купленное на складах японское оружие Мао Цзэдуну, Чану Кайши и ещё десятку более мелких глав китайского партизанского движения.

Он просто не мог не заинтересовать Москву. Тем более, что был ни кем иным, как недавним дезертиром из рядов РККА, да к тому же, агентом Разведупра, на подготовку и внедрение которого потрачено достаточно много времени.