Борис Сапожников - Театр под сакурой

— Ерунда, — оборвал его Ютаро, — всем нам нужны легенды. И Особый отряд обороны столицы «Щит» всего лишь одна из них. Её, скорее всего, придумали где-нибудь в пропагандистском управлении, чтобы подстёгивать таких восторженных людей, как ты, Сада-кун. Мол, будете усердно стараться, вас зачислят в «Щит» и будете оборонять столицу от врагов.

— А разве это не так? — удивился Садао.

— Сказки, — отрезал Ютаро. — Сам подумай, Сада-кун, что за опасность может грозить столице, чтобы для её обороны, кроме гарнизона и гвардейских полков, понадобилось ещё и специальное подразделение доспехов духа. Да к тому же, оно ещё и каким-то образом обкатывало новые модели или что-то в этому духе. Ты считаешь, что в Токио могут идти бои с применением доспехов духа.

— Ну, — протянул Садао, — когда ты так говоришь, всё вроде бы вполне логично и понятно. Но, всё равно, — просветлел он лицом, — очень хочется верить, что лучших сэйто отбирают для службы в «Щите». Другого ведь объяснения этой афишке найти нельзя.

— Это мы не можем найти его, — возразил Ютаро. — Думаю, что по приезде в Токио, всё объяснится самым банальным образом.

Они распрощались на палубе «Касуга Мару». Садао отправлялся на грузовом дирижабле на верфи Йокосуки, где под его доспех духа должны были откалибровать паровую катапульту. Ютаро же ждал небольшой аэроплан, который доставит его и ещё нескольких офицеров «Касуга Мару» прямиком в столицу. Надо ли говорить, что среди них был и Укита. И он всю дорогу кидал косые взгляды на Ютаро, а тот делал вид, что просто не замечает Сисяку-доно.

Честно сказать, первое моё впечатление от Токио было весьма противоречивым. Прибыв в столицу Японской империи, я ожидал увидеть восточную экзотику — все эти дома с покатыми треугольными крышами, людей, одетых исключительно в кимоно, и рикш, тащащих людей в двухколёсных повозках. Однако Токио несколько обманул мои ожидания, с первого взгляда он оказался вполне европейским городом. Я шагал по нему от вокзала, и только вид Императорского дворца доказывал, что я иду по улицам Токио, а не Парижа или Лондона. Однако, прогулявшись немного по его улицам, я начал замечать отличия от западных городов, они не очень бросались в глаза, но если присмотреться, можно было заметить и мужчин в кимоно, и дам со сложными причёсками под красиво расписанными зонтиками, и дома в традиционном стиле, украшенные разноцветными флагами. Занимаясь поиском таких вот отличий, можно сказать, поисками старого Токио, я брёл по его улицам без особой цели. На самом деле, я просто не знал, что мне теперь делать.

С комбригом Усуи я расстался незадолго до прибытия в Токио. Правда, вышел я, естественно, не из его салон-вагона, а из теплушки в хвосте поезда, где трясся вместе с десятком таких же странных личностей, как я. В этот вагон я перешёл за две станции до столичного вокзала, когда паровоз набирал воду. Вместе со мной погрузились ещё трое самого уголовного вида. В теплушке я занял угол, куда никто не совался, ведь, похоже, эти пассажиры группировались по какому-то не слишком понятному мне принципу. То ли по уголовной специальности, то ли по происхождению, то ли ещё как. Однако между собой группы никак не общались, и ко мне никто не лез, чем я был вполне доволен. И из вагона выбирались такими же группами, я, чтобы не толкаться, вышел последним. Железнодорожный рабочий захлопнул дверь, я прошёл чрез здание вокзала, где играл военный оркестр, и уже на оживлённой улице понял, что мне совершенно некуда идти. Усуи посоветовал мне найти работу, обустроиться в Токио, и дать ему знать, отправив телеграмму с условленным текстом на условленный же адрес, чтобы заговорщики знали, где меня искать. Вот только как мне сделать это, никто не сказал, наверное, комбриг и сам не очень-то понимал, как обустроиться в Токио гайдзину, хоть и с исправным въездным паспортом, и при небольшой сумме денег.

Я шагал по столице, то и дело поправляя съезжающий с плеча вещмешок, когда услышал громкие голоса. Обернувшись на звук, я увидел троих мужчин с синей форме полицейских, обступивших девушку в красном кимоно, и орущих на неё благим матом. Я плохо разбирал, что именно они кричали, кажется, что-то о мече, видимо, имея в виду тот, что держала в руках девушка. Понимая, что сейчас впутываюсь в неприятности, которых могу и не пережить, я решительно зашагал к ним, готовясь сбросить с плеча вещмешок.