Евгений Курышин - Капер

Но я его толком не слушал, всё больше хотелось потянуться, и пытался в рамках приличия размять затекшее тело.

— Спасибо, конечно, доктор, но я пока не намерен куда-либо уезжать. Мне ещё учиться нужно четыре года. Да и нравится мой любимый город, и менять его на пампасы пока не намерен — ответил доктору.

— И на счёт тысячи, можно её получить?! — продолжил я, ведь тестирование прошел и даже отлично, вон как вам понравилось.

— Да, конечно. Пройдемте, к столу, я вам выдам — ответил доктор.

Получив новую тысячную, быстро спрятал в карман джинсов. А то мало ли, вдруг кидалово или передумает ещё и отберет её. Я хоть и не дистрофик, но и до товарищ Шварцнегер или Чакка Норис, которые одной левой или с разворота ногой не могу косить и вырубать врагов, мне будет далеко. Но всё же нахожу время, хоть раз в неделю сходить в качалку. Да и гиря на 16 кг. не простаивает просто так у меня в комнате. В челюсть дать могу и довольно больно.

Но доктор всё делает по-честному. Отдав тысячу, решает проводить меня до лифта. Попутно, всё уговаривая принять предложение и подписать контракт найма на работу. Суля гражданством и даже какими-то бонусами, что будут сразу начислены и присвоено мне при трудоустройстве. Уже даже вызвав лифт и ожидая его, доктор всё пробалтывал меня на работу за границей. Но получив очередной завуалированный отказ, т. е.: — я подумаю; рассмотрю ваше предложение; как только так сразу, я вам обязательно позвоню и даже приду. Я много таких умных слов набрался, когда искал подработку при собеседованиях.

Поняв, что я не соглашаюсь, доктор тяжело вздохнул. Засунул руки в халат, что то там как видно искав и найдя, потому что раздался щелчок-сигнал, как от автомобильной сигнализации. Потом сказал: — жаль, молодой человек, вы очень подающий надежды талант будете, мы могли хорошо сработаться…

Двери лифта открылись, я вошел и уже при закрывающихся дверях услышал от доктора: — и сработаемся. И сказано это было с коварством и какой-то ухмылкой. Всё же какие-то они не нормальные. Хорошо, что ничего не кололи и не пичкали таблетками. А то укольчик раз, а потом проснёшься без почки, если вообще проснёшься. Наш город хоть и небольшой, но телевизор все смотрим, ужасы про черных хирургах рассказывали одно время, детей пугали, чтобы долго не гуляли и не ногой со двора. С такими мыслями, я нажал кнопку первого этажа и сразу отдёрнул руку. Ибо кнопка меня «укусила», т. е. уколола, даже кровь проступать начала, прямо, как в детстве, когда брали кровь из пальца. И сразу стало мне как-то дурно и тяжело стоять, в тоже время хоть и ощущал тело, но не мог им управлять. Прямом как под Новый год, что встречал в общаге, там сколько было выпито. И тут пол неожиданно решил подпрыгнуть и ударить меня в лоб, но в последний момент, я всё же развернулся и упал лицом вверх.

Лифт поехал вниз. Двери открылись, вошел охранник. Вот и помощь подошла, — подумал я. Но он только посмотрел на меня, прошел мимо и приложил палец к самой нижней кнопке. Она мигнула, пробежал огонек сверху — вниз, как при сканировании пальца. Охранник довольно хрюкнул и вышел, лифт поехал вниз.

— Вот же. ука какая охранная. Они все здесь заодно, вот выберусь, все вы у меня пожалеете, узнаете, с кем связались, — пробежали мысли у меня в голове.

Двери открылись, вошли двое, склонились надо мной. Вот эти точно из охраны, лица не обезображены интеллектом. Подхватили под мышки и потащили куда-то вглубь подвала.

При этом переговариваясь между собой:

— Ещё один, да сколько уж можно, ведь почти конец работе будет — сказал правый.

— Ты, давай, баклань меньше и не филонь, когда тащишь. А то вон вся тяжесть на моих руках — ответил левый.

— А что я?! Я ничего такого не говорил.

— То-то же… вообще старпом обещал, что сегодня будет последний день. Завтра будем сворачиваться. Так что, послезавтра покинем этих дикарей.

Поворот, ещё поворот, меня уложили на стол и стали крайне сноровисто раздевать. Всё, попал, это по-любому «извращенцы-пидарасы, черные хирурги», надругаются крайне не гуманно, а потом под нож. А я ведь так и не познал толком женской любви, не попутешествовал, не видел жизни толком. Но повезло, полностью раздев, меня перенесли в какой-то ящик-гроб, со стеклянным окошком в крышке. Крышка закрылась, раздалось шипение и здесь сознание окончательно покинуло меня.