Всеволод Глуховцев - Смерти нет

Увидя, что объект приходит в себя, Тощий кликнул:

— Пистон!

— Я, босс. — Тот выступил из мрака.

— Возьми. — Тощий отдал ему склянку и тряпку. Пленник вполне осмысленно поводил глазами по округе. Затем горло его сделало судорожное глотательное движение.

Тощий понимал, что сладким голосом сюсюкать бесполезно. Рычать зверем — такая же чушь в данной ситуации. Потому он заговорил спокойно и размеренно:

— Слушай, малый, меня внимательно. Слушаешь? Муха вынужден был кивнуть.

— Вот и отлично. Ты, видимо, уже понял, где ты. Ты в плену. Дела твои аховые, прямо скажем. Сделать ты ничего не можешь, сам видишь. А мы можем, все, что захотим. Захотим убить — шлепнем на месте.

И Тощий вынул пистолет — бельгийский ФН-27 с электронным комплексом «свой — чужой» — далекий потомок легендарного «хай-пауэра» [5].

Электроника в нем, понятно, давно сдохла, но все прочее работало как часы.

Дульный срез уткнулся Федьке в переносицу. Тощий это сделал намеренно: чтобы беспомощный человек ощутил смертный холод между глаз.

Муха ощутил. Этот холод словно влился в него, потек по телу. А психологические этюды на том не закончились. Тощий легко и просто нажал на спуск.

Звонко щелкнул боек.

Федя вздрогнул всем телом — так, что чуть не опрокинулся со стулом вместе.

Пистолет был не заряжен.

— Х-ха! — грубо хохотнул Капкан.

Щелчок предохранителя. Пистолет исчез.

— Вот видишь, — ровно молвил Тощий, — Это пример. Но никто ничего тебе не сделает — и пальцем не тронет! — если ты будешь делать, что тебе скажут. Понимаешь?

Пленник разлепил губы.

— Ты... — хрипло произнес он, совсем не по-детски. По-мужски. — Это ты будешь приказывать?

— Нет, — ответил Тощий. — Сам увидишь. Но я уже понял, ты парень не глупый. Это хорошо. Сработаемся.

У Пистона дрожали руки. Когда Тощий позвал его, он перепугался — подумал, что все сейчас увидят эту дрожь. А Тощий точно не помилует. На всякий случай: зачем ему нервные слюнтяи. И вот от страха, что ли, дрожь пропала. Он взял то, что ему дали, и отступил в тень, где и был. Он нарочно встал в то место, чтоб его не видно было.

Как ему было жалко пленного!.. Никогда никого Пистон в своей жизни не жалел — потому что никто ни разу не пожалел его. А сейчас он взял и понял, что жалеть людей надо не за то, что они жалеют тебя, а просто за то, что они люди. И тогда ты тоже будешь человек.

Да только поздно он это понял.

Смотреть на связанного парня было невыносимо. Правда, босс плел сказку хитрую, усыпляющую, но Пистон знал цену таким сказкам.

Знать-то знал, да чем же он мог помочь...

— ... сработаемся, — сказал Тощий и встряхнул рукой, проверяя, на месте ли браслет.

Конечно же — куда он мог деться; но этот жест у главаря стал инстинктивным.

— Посиди тут немного, — совершенно по-приятельски сказал Мухе Тощий, а подчиненным велел: — Идите за мной... Керосинку не бери, — предупредил он Редьку.

Все четверо вышли в коридор, где торчали Бред, Ботва и Мыло.

— Вот что, — заговорил Тощий. — Сейчас самое время явиться нашему руководству. А оно вряд ли захочет наблюдать всю нашу братию. Поэтому давайте-ка сейчас туда. — Он показал на торговый зал. — Там подождите. До дальнейших распоряжений. Быть начеку!

У Тощего были свои политические заботы. Он так и не сумел выяснить, кто же среди новых наблюдатель, и это раздражало его. Завелась было мысль: попытаться отследить это дело в процессе магова визита... но тут же с досадой Тощий отмел эту идею. В самом деле, что он, маг, идиот, чтобы так подставляться?..

Да, но ведь и он, Тощий, не дурак. И при желании можно отследить их шашни. С умом-то... Ладно, решим.

Он активировал браслет. Почему-то он не оказал своего привычного дурманного действия. Но заработал исправно: засветился глубинным, как бы уходящим куда-то в диковинную даль светом, а затем побежали письмена:

«Сигнал принят... Ждите... Будем... Обеспечьте секретность...»

На том сеанс кончился.

— Ясно, — буркнул Тощий и пошел обеспечивать секретность.

Надо полагать, что маг войдет через крыльцо подсобки. Значит, надо туда поставить Капкана. Этому можно, пусть смотрит. Вроде поощрения. Поощрить его надо, хоть и сволочь. А правду сказать, как раз потому и надо поощрить...

А остальные пусть сидят в зале.

Как подумал про остальных, аж темно стало в душе.

Ведь кто-то из них, гад, стучит!..

Взвыл так и сам испугался. Все же побаивался он где-то, что маг читает в его мозгах. Тогда за этот текст как бы не лишиться чистого листа — самих, то бишь, мозгов...