Вадим Денисов - Командировка

— Не боись, теперь на тебя никто не сядет, кроме мух!

Если он рассчитывал таким образом успокоить несчастное животное, то сурово ошибся — похоже, именно этого исхода верблюд боялся больше всего. Заподозрив неладное — что, теперь на меня никто не вскарабкается, а привычной работы не будет? — огромный зверь встал и прижался плечом к Гоблину. Как дитя.

— Ты че, дружбан!

Я сплюнул в форточку.

Потом вдохнул чистый горный воздух, полный запахов цветов и слабого хвойного аромата. Сожрут. Не выживет, это ежу понятно. Зарежет стая волков и быстро разберет. Им помогут, тут есть кому. Первыми прилетят местные вороны, жирные, здоровые. Если раньше их не спугнет какой-нибудь орлан. Уже через три дня ничего не останется, разве что самые тяжелые кости.

— Григорий Петрович, будь ласка, аптечку принеси, ему ногу обработать надо! — крикнул Сомов.

«Это просто верблюд, Кастет, не рефлексируй. Сколько их теперь ходит по степям… А лошадей? Всех не нажалеешься».

— Вообще-то можно его упаковать и взять с собой, — несмело предложил Чуприн, подходя к машине с моей стороны. — Запихаем за стойку крана, пусть лежит в кузове, поплевывает. Вам там как, верблюды нужны?

— Сомов, закончил? В машину, — приказал я. — И давай без фантазий.

— Вишь, как оно, братан, дисциплина. — Мишка погладил поднявшегося верблюда по шишковатой морде. — Давай уж, не пропадай тут.

А тот с высоты своего более чем двухметрового роста продолжал пристально смотреть на него своими удивительными глазами. И в проникновенном этом взгляде, спокойном и умном, было удивление, укор с напоминанием о предательстве и недоумение — почему не берете меня с собой, почему не хотите, как раньше?

— Даже зверь понимает, сколько ошибок люди творят, — задумчиво молвил Чуприн.

— Ты еще не капай на нервы! — нервно попросил я.

«Егерь» тронулся с места. Верблюд зашлепал губами, возмущаясь или умоляя, и какое-то время еще пытался бежать за нами.

— Знаете, молодые, а ведь именно здесь проходила линия обороны от немца, рвавшегося к Туапсе… По самому Шаумяну окопы рыли. Держали, как могли, мало кто помнит про эти бои. С той стороны немец, значится, побывал, а вот с этой — нет, не пустили! И что получается? Тогда удержали, а сейчас не смогли, все бросили и удрали, один леший ведает куда и зачем. Вот так оно случается в этой сложной жизни…

Рядом виднеется долинка с заброшенными садами и древним кладбищем. Может, там лежат и славные защитники Шаумяна.

В двадцать первом веке защитников не нашлось. Одни бандиты окрест — что позади, что спереди.

Что-то мне все хуже и хуже.

Получилось хорошо — Марат эфир контролировал, был наготове и встретил нас аж возле Греческого, сразу зарубив былой план возвращения.

Оказывается, туапсинская группировка поставила в районе Заречья пост, и теперь мимо промзоны у реки незаметно не прошмыгнешь, придется повилять. Я откровенно обрадовался такой встрече. Уже темнело, и перспектива в непонятной обстановке тыкаться носом вслепую, то и дело вкрячиваясь в очередной тупик и не имея возможности включить фары, меня совершенно не прельщала. Скутер дарования быстро подняли наверх манипулятором, после чего он попытался изгнать Гоблина с соседнего со мной сиденья. Потерпев неудачу, Марат нехотя перебрался назад, к Чуприну, где они тут же зацепились языками за самолетную тему. Пришлось прервать.

— Ты что, через лес предлагаешь?

— Я на скутере прошел, значит, и «егерь» пройдет! — нелогично заявил он.

Мы с Гобом быстро переговорили, решая, что делать. Глянул на светящийся циферблат врученной еще Сотниковым неубиваемой «Омеги», память первых дней.

— Ну, смотри, несчастный, если заведешь по-сусанински…

— Как надо, так и заведу! — пообещал Марат, не испугавшись зловещей гоблинской интонации. — Через брод, и сразу на просеку, она там широченная.

— Что случилось-то? — Я уже понял, что и пост бандитский встал неспроста, и Марат недаром в такую даль вылез.

— Толком сам не знаю… Командование на посту в Шепси нервничает… Не успел поговорить. Как вернулся, так сразу за вами и погнал, только прицеп отстегнул. Доедем — узнаем! Война какая-то грядет, так я думаю.

Война — это тоже не вовремя, у группы времени осталось в обрез: утром старт.

После переправы через реку мы словно попали в другой мир. Слева над ровной травянистой полосой нависали невысокие скалы, справа внизу шумела река Таупсинка, ветерок летел вдоль склона, стало прохладней, и я прикрутил форточку. Начинался пологий подъем. Просека оказалась не просто широкой, а широченной, местами полоса сплошной вырубки доходила до пятидесяти метров. Грунт под колесами твердый, спланированный, машину держит уверенно, так что пока «егерь» проблем не испытывал.