Юрий Иванович - Полдня до расплаты

– Как?! Неужели вам не нравится быть артистами? Позор! Податься в каменщики – стыдно для любого деятеля искусства!

– Можно подумать, господин режиссер, нас об этом спрашивали, – с притворным недовольством пробурчала Гилана.

– Ничего, скоро станете свободными и будете распоряжаться собой, как вам вздумается, – утешил их Дейк Мердок и уже собрался продолжить путь, но что-то вспомнил: – Кстати, а вам понравилось это каменное панно?

– Конечно, господин режиссер, – услужливо забубнил Матеус – Оно отображает глубокий стиль древности и поражает своей глубинной утонченностью. Настоящий исторический шедевр.

Мердок оглушительно захохотал:

– Так я и знал! Никакого собственного суждения! Все фразы вам вдолбил в ваши тупые головы Мензари.

И с довольным высокомерным оскалом главный режиссер продолжил свой путь.

– Кажется, он каждый раз хочет удостовериться в нашей непроходимой тупости, – чуть слышно прошептала Гилана, обращаясь к Николаю. – Зачем? Для самоутверждения?

– Скорее для полной уверенности в правильности сценария, – довольно громко ответил Матеус, потому что они как раз вошли в столовую и сразу же направились к столу своей «бригады». – Хотя возможен и другой вариант.

– Какой именно?

– Может, его терзают муки совести, и он ищет для своего внутреннего «я» оправдания того, что другие разумные пребывают рядом с ним в положении рабов.

Встречающие услышали последнюю фразу Матеуса, и Освальд спросил:

– Это вы о ком?

– Пытаемся найти в характере главного режиссера доброжелательность и человеколюбие, – пояснила Гилана. – Но гуманизм явно противоречит его сущности. Взять хотя бы то, как он любит снимать сцены с большой кровью. Прямо подпрыгивает от восторга.

– Точно, он прирожденный садист! – горячим, злым шепотом подтвердил Грэг Доминго. – Опять меня сегодня утром по съемочной площадке гоняли и снова поливали жидкостью, заменяющей кровь, прямо из шланга. Чуть не утонул!

– Из шланга? – посочувствовал товарищу Розен. – Явный перебор! Ни в одном создании столько крови не бывает.

– Вот и я говорю… садист он, – загрустил силач. – У меня до сих пор ощущение, что плохо отмылся и одежда липкая от крови.

К нему тут же прильнула Бетти и заворковала:

– Расслабься! Еще неделя-две – и мы улетим отсюда. Ради этого стоит потерпеть любые сцены. И советую тебе представлять, что из шланга тебя поливают обычным томатным соком.

Грэг улыбнулся и чмокнул свою «курочку» в щеку:

– Действительно! Как я раньше не догадался?

После обеда Мензари удалось добавить в свою группу «плиточников» рассудительного Крила. По пути в свои апартаменты гаибс поинтересовался у пленника:

– Продюсер Кацки и его помощники знают, что ты крупный специалист по электронике?

– Полностью проигнорировали все наши профессии, – ответил Крил со свойственной ему рассудительностью. – Киношников в первую очередь волнует только наша внешность.

После такого ответа капитан Мензари довольно оскалился:

– Вот и я на эти темы не распространялся. А то бы могли меня заподозрить в формировании группы из людей далеко не строительных профессий.

– А мы разве не плитки идем выковыривать? – удивился Крил.

Поскольку гаибс промолчал, то, притворно вздохнув, ответил Розен:

– Ох! Чего только мы там не ковыряем!

В секретной комнате управления присутствие Крила и его несомненные знания оказались как нельзя кстати. Целый час он только тем и занимался, что откручивал крышки консолей и изучал провода, хаотично ветвящиеся в разных направлениях. И лишь потом подтвердил, что красной кнопкой можно задействовать общую панель управления. А к синей лучше пока вообще не притрагиваться.

Конечно, существовал некоторый риск, что за полтора столетия что-нибудь где-нибудь изрядно подпортилось и может элементарно замкнуть в общей цепи и запустить неизвестно как настроенную команду самоуничтожения, но капитан Мензари с непоколебимой уверенностью напыщенно провозгласил:

– Наше военное производство все делает с пятивековой гарантией. Включай!

Матеус с замирающим сердцем нажал красную кнопку. Послышался тихий шелест, мерно дохнула заработавшая вентиляция. Одновременно с этим вся панель осветилась, и экраны замерцали в режиме ожидания. В последующие несколько минут не раздалось ни единого треска или щелчка, и только тогда все вздохнули с облечением. Даже капитан Мензари постарался незаметно смахнуть выступивший на лбу пот: хоть военная космическая промышленность оказалась на ожидаемом уровне, но… Жить хочется всем.