Эдмонд Гамильтон - Тот, у кого были крылья

Дэвид внезапно остановился. Сквозь морозную ночь доносился далекий, едва уловимый звук, который заставил его поднять голову. На фоне завываний стремительного ветра то рос, то пропадал, то становился все сильнее приближающийся, незаметный свист — это перелетные птицы, улетающие в эту беспокойную ночь на юг, бросали ликующий вызов ветру, пытающемуся их задержать. И это дикое биение свободы, которое, как думал Дэвид, уже позабыто, неожиданно разбередило ему душу.

Он вглядывался в темноту сияющими глазами, ветер развевал его волосы. Хоть бы еще один раз побыть с ними там, наверху, хоть бы разочек полетать с ними…

А почему бы и нет? Почему не полетать в последний раз и удовлетворить тем самым это доставляющее боль желание перед тем, как он вновь потеряет — и на этот раз уже навсегда — крылья? Он не полетит далеко, так, маленький полет туда и обратно? Он вернется, чтобы снова ампутировать их и посвятить свою жизнь Рут и сыну. Никто даже не узнает.

В темноте он быстро скинул одежду, встал прямо, расправил крылья, которые так долго скрывал и прятал. На него напали тревожные сомнения. А сможет ли он теперь вообще летать? Выдержат ли его эти несчастные, хилые вторые крылья больше нескольких минут? Нет, не удержат — он знал, что не удержат!

Дикий ветер громче взревел среди скрипящих деревьев, а шум и крик птичьей стаи уже звучал прямо над его головой. Дэвид встал в стойку, согнул колени, расправил крылья для взлета ввысь — его лицо побледнело от страшного напряжения. Он не мог решиться на это. Лети — звали небеса. Рут — звучало в его сердце. Нет! Он не мог покинуть землю.

Но ветер кричал ему:

— Ты можешь! Ты снова можешь летать! Смотри, я сзади тебя, жду, чтобы поднять тебя. Я готов помчаться за тобой туда, к звездам!

И ликующие, свистящие звуки с неба призывали его:

— Наверх, с нами наверх! Ты один из нас, а не из тех — внизу! Наверх! Лети!

И он подпрыгнул! Жалкие крылья жадно схватили воздух, и Дэвид стал подниматься ввысь! Темные деревья, горящие окна коттеджа на возвышенности остались внизу, когда его крылья, ритмично взмахивая, поднимали его тело с помощью бушующего ветра.

Выше, выше! Дэвид ощутил, как холодный воздух сильно ударил в лицо, ощутил сумасшедший рев ветра вокруг, и чувство победы охватило его. А крылья несли его в небо.

И вот тогда под звездами, над ночной землей вновь раздался высокий, звенящий смех Дэвида Рэнда. Выше и выше, прямо к кричащим, улетающим на юг птицам! Выше и выше — и он вместе с ними!

Дэвид вдруг понял, что только небо было жизнью, что только сейчас он проснулся. А та его жизнь на земле — всего лишь сон. Сон, от которого он наконец пробудился. Это не он работал в офисе, любил женщину и ребенка. Другой Дэвид Рэнд пребывал на земле. Но теперь наваждение развеялось.

На юг, на юг! Он спешил. Ревел ветер. Луна поднималась все выше. И вот под ним уже не было земли, и он, Дэвид Рэнд, летел вместе с птицами над залитым луной океаном. Он знал, что это безумие лететь на таких слабых крыльях, которые уже устали и ослабли, но в его голове даже не возникла мысль повернуть обратно Лететь! Лететь в последний раз! Этою было достаточно!

И когда его уставшие крылья стали терять последние силы и он начал спускаться все ниже и ниже, к серебряным водам океана, Дэвид не испугался. Как раз так он и хотел уйти из этого мира. И он был рад — рад, падая вниз, чтобы умереть, как все птицы в конце своей жизни, после короткого, последнего, дикого, опьяняющего полета.