Александр Иванин - Антизомби

Со стороны Яны больше не было никаких попыток сблизиться со мной до интима, с моей стороны тем более. Она подарила мне беретту-92 с наплечной и поясной кобурой, а также с десяток магазинов к ней и две коробки парабелумовских патронов. Честно говоря, в общении с Яной все‑таки осталась некоторая едва уловимая напряженность и неловкость. Было понятно, что ее сильно задел мой отказ. Вся прошлая жизнь убедила ее в том, что она неотразима. Она абсолютно не ожидала, что получит от ворот поворот, предложив себя так откровенно. Она была обескуражена этим. Но я вел себя так, как будто ничего не произошло. Она выбрала ту же линию поведения. Чтобы избежать кривотолков, я пристроил ее в наш лазарет, где она была постоянно на виду большей части населения форта. Но все равно за нашими спинами шептались.

Форт стал еще больше напоминать коммуну. Теперь все без исключения питались в общественной столовой, все дети до одиннадцати лет находились днем в детском саде, выполнявшем теперь по совместительству роль школы. Уже практически вся добыча фуражирских команд шла в общий котел.

С Пантелеевым мы стали как сиамские близнецы. Он тащил военное направление, а я все остальное. С самого утра мы встречались с Пантелем в генштабе и целый день нарезали круги по форту или куда‑нибудь вместе ездили. Алена постоянно подкалывала меня этим. Она предлагала нам с Пантелеем ходить за руки и пользоваться помадой, чтобы губы не обветрило если мы надумаем целоваться. Я пропускал ее подначки мимо ушей. Я понимал ее недовольство, своими домашними делами я уже совершенно не занимался.

После штурма Лукиновки и захвата Барабана я выклянчил у центра два новеньких ПКМа с лентами и коробками под них, выменяв все это добро на Барабана и пленных из Лукиновки. Таким образом, поддавшись дурному примеру нового крепостника Барабана, я стал новым работорговцем.

Урал мы окончательно переделали в псевдо–БТР. Внутри кунга вдоль стен установили стальные листы сантиметровой толщины и обвесили их арамидными чехлами от бронников, сделали бойницы в бортах. Один ДШК укрепили над кабиной Урала, поставив на пулемет штатный бронещит. Второй ДШК поставили к кунг дулом назад, как в махновских тачанках. В случае необходимости, двери кунга распахивались, и на край проема выкатывался ДШК. На кабину Урала наварили каркас и обвесили его так же металлическим щитами. На УАЗик и в башню банковского броневика поставили ПКМы. После покраски инкассаторский автомобиль стал похож на серийную бронемашину некого зарубежного государства. Нам даже задавали вопросы о том, что это за броневик и в какой армии мира на вооружении стоят такие машины. УАЗик, покрытый крупной металлической чешуей и с колпаком башни на крыше, производил неизгладимое впечатление. УАЗик мы назвали Левиафан или уменьшительно — Лева. Лева пугал своим непривычным футуристическим видом пост апокалипсической колесницы.

Со склада Чапликова перетащили в форт и в Лукиновку вообще все, даже здоровенные металлические стеллажи на которых хранились товарно–материальные ценности. Все жители форта щеголяли в афганках песчаного цвета. Может люди купились на дармовщину или действительно афагнка была самой лучшей одеждой, а может и свои шмотки берегли, но встретить человека в другой одежде стало редкостью, обязательно хоть одна из деталей одежды на жителях относилась к комплекту песочной афганки. Единственное, что женщины проявили невероятную изобретательность и фантазию в украшении военной формы.

Почувствовав общую усталость жителей, я объявил аж два выходных дня. Часть народа уехала в гости в Лукиновку или к дачникам. Во всех концах поселка с утра затопили бани. Из общественной столовой потащили спиртное. Кто‑то устроился расслабляться прямо по навесами столовой.

Георгий с группой пренебрег отдыхом и уехал за ветряками для генераторов. Вояки укатили к своим коллегам в центр. Молодняк Быни отправился на побывку по домам.

Для меня день оказался тяжелым. Быня вытащил нас с Палычем из бани, где мы занимались тонким искусством прогрева бани для настоящего качественного пара.

— Епть! Моих пиз…ков нужно срочно выручать! — так Быня пояснил нам цель своего визита.

— Что у тебя?

— Четверо недоносков сами подперлись в магазин у вокзала. Марадеры ё…..

Из гадкой и обстоятельной матерщины Быни мы выяснили следующее. Четверо его бойцов возрастом от шестнадцати до восемнадцати лет самостоятельно поехали в город на одном из подобранных в городе джипов. Никого не предупредили. На выезде сказали, что повезли стволы ремонтировать к дачникам, а сейчас они отбиваются в магазине от зомбаков и парочки морфов. Благо, что у них в машине станция–ретранслятор осталась включена. Они через нее со своих раций смогли помощи попросить.