Дэвид Эннендэйл - Яррик - Цепи Голгофы / Дурной Глаз

За боевыми крепостями неуклюже ступали ещё худшие чудовища. Топталки. Рогге слышал это наименование достаточно часто, и каждый раз оно вызывало у него смех. Ему доводилось видеть гололитические изображения этих агрегатов, и тогда он тоже потешался над их грубым дизайном: неряшливое перекрытие металлических листов, сляпанных в чудовищную юбку; чрезмерное нагромождение вооружения; жалкие в своей дикости потуги на искусство, которые придавали этим творениям рогатые обличья божеств зеленокожих.

Сейчас ему было не до смеха. Хотя топталки и были меньше гаргантов, на машины, имевшие по-настоящему титанический размер, ему довелось взглянуть лишь издалека. Топталки же были близко. Они были здесь. А Титанов не было видно нигде.

Зелёный поток с лязгом и рёвом нёсся к Рогге, а перед ним мчалась психическая волна орочьего присутствия. Она была сокрушительной. Она как будто выключила Рогге. По его конечностями забегали мурашки, затем они отнялись от анестезирующего ужаса. Его сознание словно бы выплыло из головы. Он наблюдал за своей реакцией с остолбенелой отстранённостью. Отвисшая челюсть. Выпученные глаза. Руки безвольно свисают по блокам. Он стал марионеткой с обрезанными нитями, и мог лишь наблюдать, как волна зеленокожих накрывает его войска. Ночь сотрясалась в могучем, долбящем ритме уничтожения.

Ещё был другой шум, гораздо тише, но отчего-то сильнее действующий на нервы. Рогге осознал, что он доносится из его ушной бусины. Вокс-сеть исходила криком. Приказы к отступлению шли вразрез с командами контратаковать. Он снова и снова слышал своё имя в передачах, которые сначала были вопросительными, потом — умоляющими, затем — проклинающими. Он несколько раз моргнул, восстанавливая самоконтроль. Он стряхнул с себя оцепенение.

— Все подразделения, — начал он. Он выискал в себе сталь и решимость, которые требовались его голосу. Решения, в котором он сам нуждался даже ещё сильнее, ему найти не удалось.

— Все подразделения, — снова произнёс он с такой силой, что приказ всенепременнейше должен был воспоследовать.

Он увидел, что три танка пытаются дать согласованный отпор ближайшей топталке. Это были "Искоренение", "Последний Колокол" и "Преддверие Тишины". Он хорошо знал их экипажи. Все они были гораздо опытнее его самого. Когда-то его раздражало их недовольство тем, что он ими командует. Сейчас он благословлял их инициативность. Они по-прежнему двигались прочь от орочьих войск, но уже развернули башни назад. Они выстрелили в такой быстрой последовательности, что снаряды словно бы нанесли единый удар по машине зеленокожих. Топталка качнулась назад, отступая на один шаг. Её фронтальная броня покрылась вмятинами. Затем она снова двинулась вперёд, сотрясая землю своими шагами. Её левая рука представляла собой пушку, и сейчас она высказала ярость топталки. Снаряд пробил "Последний Колокол" сверху. Он детонировал внутри, затем последовал второй, ещё более мощный взрыв раскалившегося топлива и боеприпасов. Танк разнесло на части.

Одновременно с выстрелом из пушки топталка с размаху ударила своей правой рукой по "Искоренению". Та кончалась цепным кулаком, который превосходил по размеру космического десантника. Он начал вспарывать борт «Лемана Русса». Ночь разодрал визг металла, режущего металл. Рогге смотрел в ужасе, эти картины войны стали слишком большой нагрузкой для его чувств, затормозив его реакции до черепашьего шага. Топталка забивала "Искоренение", как если бы танк был живым существом. Он содрогался и брыкался, словно от боли. Затем цепной кулак добрался до плоти внутри. К многоголосию терзаемого металла присоединились крики людей. Из машины брызнула кровь.

Топталке не пришлось возиться с третьим «Леманом Руссом». Нёсшаяся на всех парах боевая крепость успела врезаться в него с такой силой, что опрокинула "Преддверие Тишины" на бок. Покалеченный танк покрыла толпа пеших врагов. Они без толку долбили по его броне, пока не явился орк с бронебойной ракетой.

— Все подразделения, — снова произнёс Рогге. Его глотка пересохла. Он говорил шёпотом. — Все подразделения... — он замолк. Ему нечего было сказать.

Это не имело значения. Говорить действительно было нечего. Орда орков катилась через полк, сминая, уничтожая, как будто удары наносили сами Ишаворские Горы. Рогге вытянул из уха вокс-бусину, глуша крики и требования. Противодействие оркам быстро оформилось на уровне рот, но ему недоставало согласованности. Эти роты были как камни перед лицом цунами. Они не могли остановить поток. Им просто-напросто удавалось прожить чуточку дольше.