Дэвид Эннендэйл - Яррик - Цепи Голгофы / Дурной Глаз

Я был один, но это не продлится долго. Совместные усилия гранат и ракеты разрушили путь наверх к этому мозговому центру. Но капище представляло собой конгломерат судов, и, таким образом, было изрешечено проходами. Я мог слышать, как орки прокладывают себе новую дорогу. Стена справа от меня вибрировала от визга раздираемого металла и бабаханья зарядов взрывчатки. Скоро они будут здесь. Что бы я ни собирался предпринять, я должен был сделать это сейчас.

Одна сторона помещения была отдана под чудовищные окна. Это были глаза орочьего идола, который свирепо взирал на руинный пейзаж космического скитальца. Размышляя о том, как этот последний передвигается и каким образом я могу здесь навредить, я впервые заметил то, что угнездилось между скоплениями перевёрнутых кораблей: двигатели. Гигантские. Среди них не было ни одного, который принадлежал бы судну меньше крейсера. Некоторые были частью кораблей, вживлённых носами в астероид. Другие демонтировали с их родных судов. Все они были ниже, чем окружавшие их конструкции. Я взглянул на разбросанный характер размещения этой колоссальной движущей мощи, связал его с пультами и понял принцип управления полётом космического скитальца: одна кнопка на двигатель, и каждый из них толкал это сооружение в своём направлении. Просто до идиотизма, слишком грубо, чтобы добиться хоть какой-то точности, но орки отродясь в ней не нуждались.

От правой стены донёсся визг. По ту её сторону были орки. Я услышал скрежет зубьев цепного топора, вгрызающихся в металл. Бериман, Кастель, Полис, Трауэр, Вэйл — их самопожертвование купило мне несколько секунд. Я задолжал им почесть с толком использовать это время. Я побежал от пульта к пульту, обрушивая кулак на все кнопки. Я уничтожу Траку его собственным оружием.

Двигатели вспыхнули один за другим, пробуждаясь к жизни. Циклопические силы вступили в борьбу друг с другом. На правой стене появились первые пробоины, и тут началась тряска. Это выглядело так, словно на космическом скитальце разразилось землетрясение, причём такое, что не прекратится, а будет лишь наращивать силу. База Траки превратилась в место беспрерывного столкновения кораблей. Ворованные термоядерные реакторы заливали светом космическую ночь. Скиталец сминало и перекручивало силами, более могучими, чем тектонические. Из умножающихся разрывов в топливопроводах струями бил краденый прометий.

Тряска стала ещё сильнее. Она сбила меня с ног, и я ползком добрался до окон, чтобы посмотреть на свою работу. Скиталец начинал разваливаться. Корпуса кораблей выворачивало из их оснований. Некоторые падали, давя меньшие конструкции, устраивая новые взрывы, пробивая раны ещё глубже прежних. Другие отшвыривало прочь от основного ядра, когда их по новой запускало в космос силами, превосходящими мощью искусственное гравитационное поле скитальца. Корёжась, грохоча, кидаясь из стороны в сторону, целый мир сам себя раздирал на части в громе и пламени, и это было восхитительно.

У основания капища началось извержение. К небу взлетел ревущий столб пламени, всепожирающего, всеочищающего. Мир за окнами исчез в ослепительном огненном блеске. Гибнущее капище застонало и шатнулось вбок, словно пытаясь пойти. Пол тяжело тряхнуло.

Правая стена упала сразу вся целиком, и внутрь ворвались орки. Но они опоздали. Я увидел Траку, который топал вперёд, топча своих приспешников. Затем пол тряхнуло снова, он треснул и обрушился. Я полетел вниз, ускользая из хватки рванувшегося ко мне Траки. Я проваливался в хаос, наполненный пламенем и кувыркающимся металлом. В последний миг перед тем, как град ударов заставил меня погрузиться во тьму, я увидел Траку — там, наверху, во взрывающихся руинах его собственных владений. Он ревел, высоко вздев руки. Бесится, подумал я.

Но вид у него был ликующий.

Я очнулся, и я был целым. Ещё не открыв свой глаз, я уже знал, что то, чего меня лишили, снова стало моим. Я чувствовал в своей правой руке тяжесть, смертоносность. Я бросил туда взгляд. Мои когти были на положенном месте. На них не поступало питание, как и на мой злой глаз. Тем не менее, само их наличие уже было достаточно обнадёживающим.

Но как меня спасли?

Я сел, озирая окружающее. Я лежал на операционном столе, грязном от крови и смердящем вонью тысячи изуверств. Я находился в медотсеке, но инструменты, которые я увидел, ужаснули бы и самого фанатичного хирургеона.