Галина Громова - Бухта надежды. Задача – выжить

Подойдя к нужной двери, Никитин негромко постучал и сразу же зашел.

– Тащ полковник, разрешите?

Начальник РОУ МВД полковник милиции Смирнов, до сих пор довольно сдержанно, зато с характерной мимикой разговаривавший по телефону, устало махнул рукой, мол, присаживайся. Он всегда говорил: «Присаживайся, сесть всегда успеешь». Вот мозг по-другому уже жест и не воспринимал. Судя по всему, разговор происходил с вышестоящим начальством, которое чихвостило полковника – по-другому обычно начальство не умеет. Смирнов весь раскраснелся – видать, давление подскочило, – но своих позиций не сдавал, что-то пытался объяснить, хотя принципа «я – начальник, ты – дурак» еще никто не отменял.

Помнится, работала в отделении молодая лейтенантша – хулиганье всякое малолетнее курировала. Ольга девка была видная – высокая, ноги длинные и грудь пятого размера, а то и шестого, а уж на язык бойкая – палец в рот не клади. Ну Смирнов вызвал Ольгу на разбор полетов – что-то там ее подопечный учудил – и давай матами крыть против шерсти. Девчонка молчала-молчала, а потом что-то ответила. Что – до сих пор осталось тайной, покрытой мраком. Сама не признавалась, а шефа-то особо не поспрашиваешь. Но Сергей Сергеевич в итоге дико заорал и выставил ее за дверь, а перед тем как филейная часть молодой лейтенантши скрылась в проеме двери, запустил в нее снятой с ноги туфлей. Девица не растерялась, молча подобрала начальственную туфлю сорок третьего размера и вышла из кабинета – шеф же так и остался сидеть с раскрытым ртом и босой ногой в порванном носке. Это уже Битковский рассказывал – ему вечно везет на веселые дежурства. Он потом бегал, упрашивал строптивицу вернуть туфелю ее законному обладателю.

К слову сказать, Олька потом уволилась. Сама. Замуж вышла и укатила к милому куда-то на Север.

Писала потом кому-то из дамочек местных, что устроилась работать в тамошний то ли институт, то ли университет секретарем ректора. А что? Стрессоустойчивость у нее после малолеток как у киборга, в случае чего грудью встанет на защиту начальства или же словом осадит непрошеных гостей. Местные женщины потом долго еще рассказывали, как Ольга осадила какого-то мужичка, решившего покачать права. «Ну а что? – писала она. – Сидит, ждет своего времени. Я виновата, что ли, что он на полчаса раньше примчался? Сидел-сидел, и тут моча ему бросилась в голову – надменно так интересуется: «Вы мне ничего не хотите предложить?» Я ему предложила бы пройти по указанному адресу, но остановилась на предложении жениться на мне. Мужик шутку не заценил. Да я и не Петросян!» Как потом оказалось, ректор, не заимевший еще привычки швыряться в нерадивых подчиненных туфлями, только укоризненно покачал головой и проговорил: «Ольга, ну так же нельзя!» Разве что пальчиком не погрозил.

Полковник Смирнов был пятидесятилетним седым мужчиной с чисто буденновскими усищами и всегда гладко выбритым подбородком и предпочитал порядок во всем, что касалось работы. Невысокий, коренастый, с небольшим пузиком, выпирающим над брючным ремнем, он всегда пытался втянуть животик, как только в поле зрения появлялась более-менее симпатичная женщина, но в то же время мог вовремя вставить крепкое словцо, придавая ускорение или нужный вектор движения своим подчиненным.

– Придурок толстозадый! – в сердцах ругнулся Смирнов, как только бросил трубку, но потом вспомнил про Виктора. – Ты ничего не слышал! Чего пришел? Говори! Только быстро, потому как вызовов навалилось, а свободных людей практически не осталось.

– Да жена у меня родила сегодня ночью, Сергей Сергеич.

– Поздравляю. А кто отец?

– Шеф, очень смешно! – поднял брови Виктор. – Оборжаться можно…

– Ладно тебе, Никитин, – примирительно улыбнулся полковник. – Что, даже пошутить нельзя? Ну родила жена, а я-то тут при чем? – задал он резонный вопрос, взяв со стола лист бумаги и приступив к внимательному чтению текста. Это было одно из качеств начальника – делать несколько дел одновременно, чтобы все успеть.

– Да мне бы отгул, жену навестить.

До этого красное лицо полковника, не успевшего окончательно отойти от выволочки начальства, сделалось и вовсе пунцовым. Приветливость и доброта слетели одним махом. Он рывком подскочил со стула, невольно смяв лист бумаги в руке, да как гаркнул:

– Какой, в крыскину норку, отгул, Никитин?! Ты че, охренел?!!! Ты видишь, что у нас творится?! Телефон у дежурного красный, как нос у алкабота, мужики все в поле, а еще только утро. На вокзале вообще непонятно какая хрень произошла. – Полковник только сейчас заметил, что лист превратился в смятое нечто, и начал его старательно расправлять, все еще продолжая ругаться, хотя уже и не так интенсивно. – А он – отгул! Какой, на хрен, отгул? Вали отсюда, капитан, пока я тебя на ноль не умножил!