Виталий Крыръ - Гоблины дальнего космоса

На капитанском мостике, выряженный в яркий антикварный камзол и треугольную шляпу, распоряжался мой старый знакомец Фрэдди. Я подлетел поближе, в ожидании очередного долгого разговора. Аакинг явно заметил меня, невидимого остальным, но лишь досадливо отмахнулся рукой:

- Ты хочешь уподобить человечество этим двум кораблям? Тогда лети, займи место второго капитана, его тело с радостью примет твой дух.

И я покинул министра, все же не решаясь последовать его совету. Хотя соблазн в собственном сне наконец победить Фрэда был велик. Но бой продолжался и без моего участия.

Ядра, со свистом рассекали воздух, рвали паруса и снасти, трощили реи, увечили корпуса и настигали на палубах людей. А те, крохотные, жалкие фигурки, раз за разом с криком срывающиеся во мрачные глубины океана, навстречу серым плавникам акул, с упорством обреченных наводили жерла извергающих смерть орудий. И вот уж дым рвется из глубин корабельных трюмов, этот предвестник всепожирающего пламени серыми клочьями заволакивает все вокруг. Здесь не было ни побежденных, ни победителей.

И мои глаза не в силах доле смотреть на торжество смерти тоже закрываются, чтобы открыться лишь время спустя.

Всё та же вечно неспокойная, но уже красноватая, пахнущая дымом и гарью гладь моря. Клочьями грязи нависают над бескрайним простором редкие облака. А желтое солнце яростно светит с высоты недосягаемых небес, жжет и безжалостно слепит слезящиеся глаза...

Я взмываю ввысь, пробиваюсь сквозь подвернувшийся в воздухе сгусток влаги и сырости, к самому солнцу, прочь от гари и грязи. Нет, превращать человечество в подобие увиденного мое императорское величество не будет ни за что. Да и сил таких у гоблинов нет. Что такое Империя против совокупной мощи военной промышленности Республики?

Я еще не знал об этом, но в ту ночь, не приняв бой, наконец изгнал Аакинга из своих снов. И ко мне вновь вернулись старые добрые видения времен программирования игры 'Гоблины', более приставшие дикому зверю, чем человеку...

Медленно открываю блестящие в темноте глаза и постепенно перевожу взгляд расширяющихся черных зрачков вверх, словно всматриваясь в неведомые дали загадочно мерцающих звезд.

В нескольких шагах от меня трещит сучьями костер. Быстро догорая, он шипит и разбрасывает во все стороны красные угольки. Но меня, кажется, не трогают его тщетные усилия продлить недолгую жизнь. И вот лишь огненные блики, слабые отражения умирающего пламени, вспыхивают последний раз в моих огромных глазах.

Вдалеке, где-то за мрачно чернеющими ночью громадами деревьев, раздаются голоса. Они кощунственно нарушают спустившуюся на землю в преддверии полночи мертвую тишину. Кисточки моих ушей слабо подергиваются, реагируя на звук, вздрагивают вибриссы, но я даже не оборачиваюсь.

Полная луна вяло освещает желтым светом покрытую высокими травами и редкими деревьями равнину. Как будто в смертельном страхе, ее круглый лик то и дело прячется за обрывками облаков.

Нервно переминаясь с лапы на лапу, я чего-то жду. То выпускаю, то снова прячу острые когти. Скалю желтые в лунном свете зубы, являя миру внушающие страх клыки. Мохнатый хвост бьет по дымчато-серым пушистым бокам.

И в полночный час, когда совы мерными взмахами крыльев поднимаются в воздух, а мыши лишь тихо попискивают под землей, я слышу далекий, полный тоски и печального призыва вой могучих тварей, имя коих сокрыто от нас пластами времени. Слышу и не слышу, ибо не дано воспринять его ушам других смертных. Прорываясь сквозь толщу веков, он сладкой музыкой отзывается в моем сознании, и неведомо как узнаю говорящих, наполняю память образами далекого прошлого.

В эти минуты с опаской обходят меня завсегдатаи нашей эпохи. Их пугает устремленный в никуда отрешенный взгляд и еще что-то, чего они не могут объяснить. В радостном возбуждении дрожит мое тело, напружиниваются мышцы, словно готовясь к прыжку в неизвестность. Кажется, стоит только пожелать - и уже несешься по далеким равнинам мечты, загоняя беспомощные жертвы на краю мира, общаешься с подобными себе тварями, и наше могущество не уступает ничему сущему.

Но приходит день, и я так и не решаюсь следовать таинственному призыву. И лишь когда в полудреме нежусь в теплых лучах по-летнему яркого солнца, мурлыча наслаждаюсь жизнью, невиданные странные образы наполняют душу, заставляют мечтать о неизведанных далях.

Кто знает? Быть может всего лишь следует последовать далекому зову?