Виталий Крыръ - Охота на колдунов

Крыръ Виталий

Охота на колдунов

Виталий Крыръ отвергает и осуждает любые идеи, действия и т. д. противоречащие законодательству Вашей страны. В случае высказывания предосудительных мыслей или совершения аналогичных поступков героями моего произведения, это следует отнести исключительно на счет желания автора реалистично излагать события.

Клéвоц родился на Севере в роду Хóлминых. Не на том севере, где пасут оленей и ездят на лайках, но чуть южнее, на земле вроде б то с тем же названием, но гордо выписываемом местными в свитках с заглавной литеры - Север.

Поначалу детское имя ему хотели дать какое-нибудь похожее на Белобров, но, честно говоря, большинство Хóлминых были светловолосы, а потому отец сказал повременить. И не прогадал. В один прекрасный день малыш залез на сундук, потащил со стены клевец, уронил его на пол (сам упал сверху), пыхтя подобрал и вперевалку вышел во двор.

Клевец - это боевой молот, но, несмотря на грозное название, его ударная часть сравнительно тонка (что с тупой, что с острой, 'клюющей' стороны) и весь он относительно нетяжел. Северному малышу вытащить из дому и уронить на кого-нибудь силенок хватит. Не повезло кошке. Не то чтобы совсем уж не повезло, но хромала пушистая еще долго. А малец обрел детское имя.

'Клевец', правда, его не назвали. Северный обычай говорит, что имя не кличка и повседневному слову равняться не может. Южной именной волшбы здесь опасаются. Но вот если чуть изменить - и о событии или особенности человека упомянешь, и имя получишь, не делая человека уязвимым для колдовства. Так и прозвали малыша - 'Клéвоц'.

Ему было семь лет от роду, когда дядю - старшего брата отца - привезли на нещадно скрипевшем осями возу. Клéвоц с другими мальцами как раз гнали коров с пастбища. Это у южан ребенка дворян можно узнать с первого взгляда. Но не на Севере. Клéвоц бежал за коровами, петлял в таких же перешитых, потерявших цвет обносках, что и другие.

Тетя три ночи не отходила от дяди, даже приезжал с пчельника на каурой лошаденке лучший хóлминский знахарь Дан, но ничего поделать не смогли. Поначалу дядя временами рычал, а потом лишь скрипел зубами. Он умер в канун новой луны.

- Хорошая смерть, - сказал Клéвоцу отец. - Вышний примет его.

Да, дядя рубился с кочевниками, а затем умирал от ран, терпя боль и так и не выпив маковой настойки. Только в одном ему не повезло - его единственный сын погиб годом ранее, и дядя оставил после себя лишь четырех дочек мал мала меньше.

И вот Клéвоц с другими детьми весело бегали с наветренной стороны погребального костра, на котором дядя был отнюдь не одинок. Выжившие в том походе (и просто вообще выжившие на тот день) стояли вокруг. Гулко бил барабан. На окружавшем селение частоколе и деревянных башенках хриплыми голосами перекликались вороны. А Клéвоц все ждал, что увидит как дядина тень взметнется в синее небо к Вышнему. И даже, показалось, увидел это.

Не ясно было только, почему кочевники сунулись в северный лес. И как такой опытный вояка завел своих людей в их засаду. В том бою не оказалось победителей лишь благодаря отваге и везению. Да и месть, предпринятая вскоре не удалась - враг как в воду канул: чтобы не возвращаться с пустыми руками взрослые разорили первое попавшееся кочевье.

Но тогда по малолетству Клéвоц еще не задался такими вопросами. Зато он уже знал кем будет, когда вырастет: северным воином, одним из бесстрашных бессмертных, чья смерть в бою лишь преддверие вечной жизни. Не то чтобы он презирал не-северян, но ровней себе 'южных зайцев' (то есть всех, кто не жил на Севере) точно не считал.

Ему было девять лет от роду, когда сожгли пятерых троюродных братьев по линии отца, а вернее сожгли то, что от них осталось. Пепел по исконной северной традиции развеяли по ветру. Тот день, когда прилетел голубь с вестью, был очередным летним седьмым днем, а значит, отдыхом от поля, скотины и воинского учения (так думала ребятня). С утра подтянулась с окрестных хуторов малыши и дети все вместе играли в свою любимую игру.

Прыгая на одной ноге, в два строя лицом к лицу весело и задорно лупили друг друга деревянными топорами и кололи копьями, не всегда успевая вовремя прикрывать щитами нужные части тела от встречных ударов. Изготовленные из кожи и дерева шлемы и подобия доспеха как правило хранили от увечий. Правда, один из хуторских не далее чем в прошлом году лишился на таком игрище глаза. Заодно и имя сменил на Глазко.