Максим Хорсун - Избранник Газового космоса

Старый мертвец шел впереди, а я вел Лочана за руку, держась позади носилок. Маленькая копия Сандро Урии ступала насупившись, очевидно, лелея в детских своих мозгах планы мести один другого страшнее. Если бы Малати, известная также по прозвищу Псица, случайно оказалась здесь и сейчас, маленький звереныш запихнул бы ее, красивую и сладкую, в один из погребальных костров и держал в пламени своими не по годам сильными ручонками. Никогда бы не предположил, что этот забытый родней, пристроенный в «детский питомник» мальчишка может питать такую привязанность к нерадивой мамаше. Впрочем… кого, если не мать, которую он видел несколько раз в жизни, ему было любить в этом мире? Она была его добрым духом, каждое нисхождение которого даровало надежду на светлое будущее, в котором все станут счастливы, причем задаром. Она умирала у него на глазах.

Бакхи согнал со ступеньки медитировавших браминов, расстелил на прогретом Глазом камне одеяло. Неприкасаемые опустили носилки на землю. Мы с Бакхи уложили Ситу, сами присели рядом. Лочан продолжал держать меня за руку. Вообще-то, родственникам полагалось ждать исхода на набережной, попивая чай, но я, как всегда, наплевал на местные обычаи. Избранник я или не Избранник?!

– Твоя мать уходит от нас свободным человеком, Лочан, – сказал я, прекрасно понимая, что пацана такими речами не утешить. – Прежнего хозяина давно нет, а я подарил ей свободу.

Наверное, он не понимал, что несет этот здоровенный рыжий дядька, которого отцом назвать-то страшно. Ну, ничего, время все расставит по местам.

– Сита очень сильно любила твоего отца, Лочан, – продолжил я. – А тот по-своему любил Ситу. Поверь, я знаю, о чем говорю.

Мальчишка насупился еще сильнее. Хорошо, что здесь они не плачут. Здесь почти никто не плачет.

– Я понимаю, ты мне не веришь, – снова заговорил я. – Ты никому сейчас не веришь. Поганый мир… Но другого у тебя нет, и у меня с некоторых пор тоже нет! – я не смог удержать нервный смешок. – И этот мир придется спасать. Нам с тобой, Лочан, – больше некому.

Сита очнулась и попросила у Бакхи две монетки на вяленую рыбку. Она продолжала бредить. Я невольно вспомнил, как оставил ее с носом в порту на Целлионе. Сколько же времени прошло с тех пор? Живущие в газовом космосе часов не наблюдают.

Повторив бессмысленную просьбу еще раз, Сита умерла. Лочан и Бакхи, не сговариваясь, вынули из карманов по чистой тряпице и завязали себе лица. Я вздохнул, а потом закрыл Сите глаза. На лице моей бывшей рабыни застыло выражение детской растерянности.

Отмучилась, бедолага…

Воды Мамы отливали золотом, низкие волны плескались у наших ног. Проклятые неприкасаемые со своими носилками все никак не показывались. Наверное, в этот день на ступенях было много покойников.

Я не мог больше ждать. Попрощался с Бакхи и Лочаном, поднялся на набережную. Вокруг «лимузина» до сих пор был своеобразный вакуум. Никто не решался приближаться к черному авто без надобности. А надобности таковой ни у кого не возникало.

Я открыл дверцу, присел на заднюю скамью. Занимать место рядом с водителем мне было запрещено: враг, мать его, не дремлет! Стекла для «лимузина» закаливали тем же способом, что и для иллюминаторов мироходов. Пулей их было не пробить. Но береженого Глаз бережет. Я и так едва не спровоцировал внутри Дивана асуров эпидемию инсультов и инфарктов своей неанонсированной вылазкой в Арахбарас.

– Центральный храм исцеления оджха, – приказал я водителю.

«Лимузин» тронулся. Люди как всегда поспешно освобождали нам дорогу. Я же, чтобы отогнать образ покойной Ситы, въевшийся в сетчатку, взялся рассуждать о том и о сем.

Промышленность на Синфеоне прекрасно развита и имеет необходимую культуру, чтобы начать испытания с простейшими турбореактивными двигателями. Редкоземельные металлы не столь дороги, как на Мире, и их можно добывать, догнав на мироходе какой-нибудь астероид. Химия, правда, слабовата. В Колесе до сих пор предпочитают пользоваться натуральными материалами, не имея представления о пластмассах. И в этой сфере я не специалист, толковой консультации дать не смогу. Как-нибудь сами додумаются, главное, сформулировать техзадание. Новые типы двигателей они бы и сами изобрели, без всяких неприкаянных перехожих. Лет эдак через двадцать-тридцать. Но знать об этом они не обязаны. У них здесь свои представления о темпах прогресса.

Перед храмом Исцеления – сложным комплексом, состоящим из нескольких пагод и узких витых пирамид, – было полно нищих. Все выставляли напоказ гноящиеся раны и болячки, чей вид надолго бы лишил аппетита даже твердого характером человека из моего мира. Среди нищих бродили брамины, помогали страдальцам, чем могли: кого водичкой из Мамы напоят, кого благовониями окурят.