Мэттью Фаррер - Перекрестный огонь

— Вот с чего все началось. Убийство одного из главных офицеров Арбитрес системы… заставило бы всех Адептус занервничать. Встряхнуло бы нас. С убийством какого-нибудь другого местного аристократа так бы не вышло. Я недавно приехала издалека, поэтому была легкой целью. Моя смерть заставила бы Арбитрес так плотно обезопасить весь город, что ни один из твоих соперников не смог бы ничего сделать, а ты мог бы не беспокоиться, потому что ну кто бы мог подумать, что ты нанес такой удар своей собственной Вигилии?

— И это сработало. Вы сделали именно то, что я хотел. Вы взяли улей под контроль, так что никто не мог ничего мне противопоставить. А теперь отойди назад, пожалуйста, пока я не приказал стражнику снова вмешаться. Он всадит тебе пулю меж глаз, если я ему скажу.

Поборов отчаяние, она, шаркая, отошла на шаг. Из руки безостановочно текла кровь, и пол как будто мягко покачивался под ногами.

— Итак, ты получил, что хотел, Халлиан. Ты заставил Арбитрес плясать под твою дудку, ты добился того, чтобы стоять на вершине Собора и смотреть, как звонят к Сангвинале, — она мысленно обругала себя за то, чтобы использовала это слово, и поспешила продолжить, пока он не успел за него зацепиться. — Однако ты и не думал, что мы продолжим преследовать тебя, что мои товарищи-Арбитрес будут так… верны мне. Ты и не понимаешь, почему люди так думают, да… Халлиан? Кроме этой мелочи, в которой ты недооценил… Арбитрес Императора, ты все это… очень хорошо продумал.

Ей удалось бросить взгляд на таймер.

— Недооценил, — Халлиан стиснул кулаки. — Я идеалист. Я думал, что живу на планете, где люди ведут себя, как положено, где уличной дряни вроде тебя хватает уважения, чтобы не трогать тех, кто выше по праву рождения… Ты улыбаешься!

Она улыбалась. Она спросила себя, не бредит ли она. Ее левый глаз видел только размытые пятна красного и серого цвета.

— Ты мне напоминаешь кое о чем, что сказал лорд-маршал. Неважно.

Халлиан сделал глубокий вдох, и она снова глянула на таймер. «Еще немного, совсем немного. Император, пожалуйста, о, святой Жиллиман, дай мне своей силы…»

— Но моя воля сильна, и я — человек слова. Я поклялся, что увижу тебя мертвой, и увижу, как закончится Вигилия и начнется Сангвинала. Я поклялся.

— И я поняла это, — Кальпурния почувствовала, что ее голос становится сильнее. «Уже недолго. Продолжай говорить». — Там, внизу Собора. Ты бы ни за что и ничему не позволил бы встать между тобой и триумфом. Ты должен был быть здесь, чтобы узреть окончание Вигилии собственными глазами. И я знала, что журналы системы безопасности, что отслеживает посещения Собора, это подтверждают. Ты не сбежал, когда мы захватили твой дом. Ты зигзагами пересек улей, чтобы твои движения было сложнее предугадать, добрался сюда быстрей, чем весть о твоих преступлениях, прошел мимо стражи и спрятался. Верно? Ты действительно так смел и безжалостен, как говорит твоя репутация. Из тебя мог бы получиться хороший арбитр, если бы кто-то вовремя прибрал тебя к рукам.

Этот укол попал в цель, и Халлиан на миг закрыл глаза. Она заметила, что его мантия испещрена засохшими брызгами крови, крови, которая принадлежала не ему. Он перехватил ее взгляд.

— Что? Думаешь, мне это понравилось? Думаешь, мне приятно было сидеть здесь, в одной из этих крысиных нор, и всю ночь смотреть на труп старикашки? Мне не подобает… такому, как я… человеку моего… моего положения… Даже после того, как я его убил, его глаза насмехались надо мной, и он меня не слушал.

Вот, значит, где он прятался. Он убил одного из анахоретов, сидевших в кельях для медитации в шпиле Собора, и просидел в его келье всю ночь в компании трупа и безмолвного сервитора. Разговаривая с телом. Трон Земной, этот человек просто распадается по швам. Она спросила себя, как долго он скрывал эту сторону своей личности, улыбаясь, ведя вежливые разговоры и высиживая интриги, в то время как напряжение пожирало его заживо. Она должна была остановить его, должна была увидеть…

Кальпурния застонала от боли и уронила взгляд. Дисплей таймера размылся перед глазами, и она снова едва не запаниковала. Она зажмурилась и заставила себя сфокусироваться. Халлиан захихикал.

— В отличие от тебя, мне не надо марать руки трудом. Я убью тебя. Убью вот этим оружием рядом с собой, и, следовательно, убью тебя сам. Еще одна концепция, которую способны понять только мне подобные. Но я пока не буду убивать тебя, женщина, я заставлю тебя увидеть, как эта площадь озарится… — он резко прервался. Он увидел, как она смотрит на таймер на запястье, и оскалился. — Что ты делаешь, сучка, что ты задумала? Ну что ж, к чертям все это, я убью тебя сейчас и умру счастливым, когда месса закончится.