Михаил Ахманов - Странник по прозвищу Скиф

— И те, кому ведом священный знак, умрут тоже?

— Ни один знак не защищает от старости и смерти, — начал Скиф, но тут над ухом его раздался голос звездного странника:

— Кажется, добрались, генацвале!

Он бросил взгляд вниз, затем повернулся к глобусу, тускло мерцавшему бурыми и желтыми цветами. Шар снижался; под ним, в сотне метров, тянулось что-то серое, иссеченное трещинами, а точка на указателе курса дрожала в районе южного полюса. Перелет, можно считать, закончился, но тяготение по-прежнему оставалось нулевым; видимо, работали некие механизмы, изолировавшие кабину от гравитационного поля планеты. Воздух внутри шара оставался прохладным и свежим, хотя Скиф не замечал ни малейшего дуновения; кондиционеры, как все остальное в этом космическом аппарате, трудились бесшумно и с потрясающей эффективностью.

Серая трещиноватая поверхность вдруг ринулась к нему, качнулась раз-другой и застыла. Стенки шара слегка затуманились, теряя полную прозрачность, внизу, под ногами, сдвинулась створка люка, и ноздрей Скифа коснулись запахи нагретых камней, песка, пыли. Но веса своего он не чувствовал, и указатель курса все так же мерцал над розовой линзой пульта. Значит, их аппарат был готов к старту.

Сарагоса, очнувшись от глубокой задумчивости, буркнул: «Прибыли!» — затем раскрыл кокон, оттолкнулся и ногами вперед проскочил в люк. Скиф последовал за ним; подошвы его сапог ударились о бугристый, изъеденный временем камень, взметнув облачко серой пыли, и вес вернулся. Как ему показалось, меньший, чем на Земле, однако вполне ощутимый.

Шар неподвижно висел над головой, отблескивая серебром в серебристом небесном свете. Из люка выскользнула Сийя, за ней — Джамаль; его плаза горели от возбуждения. Но любоваться тут было нечем: серая каменистая равнина лежала от горизонта до горизонта, мрачная, безлюдная и безжизненная, словно лунный ландшафт. Слабый ветер вздымал фонтанчики пыли, то выцарапывая ее из многочисленных трещин, то засыпая их вновь серым мертвым прахом; кое-где каменное покрытие вздыбилось, рваные плиты встали на ребро, а ветры намели у их подножий невысокие могильные холмики.

«Кладбище, — подумал Скиф, — огромное кладбище, где нет даже призраков и истлевших костей. Лишь затхлая пыль былого, забытые камни да безнадежное, бесконечное ожидание…» Он представил, как выглядит эта равнина в солнечном свете, но веселей она от этого не стала.

— Похоже на бетон, — сказал Сарагоса, ковыряя камни носком башмака. — Во всяком случае, искусственное покрытие. В кегли они тут играли, э?

— В кегли, — согласился Джамаль. — Во-от такими шарами! — Он кивнул в сторону их полупрозрачного аппарата. — Космодром это, Нилыч. Везли сюда всякое добро и запускали в небеса. Может, десять тысяч лет назад, а может, и миллион.

Унылое место, решил Скиф; на старый город было бы поглядеть интереснее. Эти руины промелькнули под шаром за пять минут, и с высоты он не рассмотрел их как следует, однако теперь, раздумывая над реакцией шефа, он припоминал некую знакомую картину, уже виденную однажды. Она выглядела смутной и как бы нерезкой в первом плане, где полагалось находиться самим развалинам, но фон был четким: фиолетовое небо и красные пески. Конечно, этот пейзаж являлся не чем иным, как сном, навеянным стараниями Доктора, но Скиф точно помнил, что в подобных краях ему побывать не доводилось. Он посетил Альбу, мир красноглазых храпарников, холодные горы Ронтара и фэнтриэл, называвшийся Заросли; там, у излучины широкого потока, водились бесхвостые тигры, которых они с Пал Нилычем отстреливали раза два или три. Ну и еще, разумеется, он совершал Погружения в Амм Хаммат и Фрир Шардис; всего пять миров, и нигде не было красной пустыни, фиолетовых небес и древних руин. Однако ландшафт сей казался знакомым, будто Скифу доводилось видеть его в недавнем времени, но лишь мельком и вскользь.

Он посмотрел на своих спутников. У Сийи каменистая равнина не вызвала интереса, и она, запрокинув голову, разглядывала серебристый небесный свод, сиявший ярче сотни Зилуров. Джамаль, пощипывая бородку, озирал окрестности с явным разочарованием, но Сарагоса, против ожиданий, казался довольным. Он несколько раз притопнул башмаками, будто заколачивая в почву гвозди, выудил из кармана трубку и с наслаждением закурил.

— Ну, один факт мы установили, — раздался его звучный бас. — Здесь, на южном полюсе, космодром или что-то в этом роде. А что на северном, э?

— Кухня твоя, Нилыч, — откликнулся Джамаль.