Андрей Ерпылев - Песчаная война

Лишь отойдя, едва не отбежав, на некоторое расстояние, люди перевели дух и повалились на песок. Силы почти одновременно оставили каждого из шестерых, а боль вдруг объявилась и с удвоенной силой принялась за прерванную ненадолго работу.

Пустили по кругу флягу покойного сержанта, и все дружно следили, как бы кто не отпил лишний глоток. Взгляды были настолько красноречивы, что проявлять эгоизм было откровенно опасно – да, опрокинуть внутрь страждущего организма спасительную влагу еще реально, только как бы остальные тут же на месте не прибили за подобное святотатство.

Если подумать – странно, что в мире столько мест, где полно воды, простой и газированной, на небе не светит яростное солнце и не надо прятаться посреди пустыни!

Какого черта понесло отдыхать сюда? Лучше уж париться среди каменных громад Москвы и Нью-Йорка! Для здоровья полезнее.

– Идти надо, – прохрипел Нелюбин, с некоторым трудом поднимаясь на ноги.

Против подобного предложения возражений не последовало. Зато против действий восстали тела. Не чувствовали они сил брести непонятно куда, да еще и по жаре.

– Пошли, – поддержала врача Бритни.

Она восприняла прозвучавшие слова как вызов мужчины, заведомо считавшего себя сильнее любого существа противоположного пола, даже одетого в военную форму. Смириться с дискриминацией, хотя бы косвенно признать чужую правоту, мулатка не могла.

Третьим вставшим на ноги был Айзек. То ли сказался активный отдых, который маклер предпочитал, то ли просто хотелось жить чуть больше, чем остальным.

Впрочем, вторая троица тоже не заставила себя ждать или упрашивать. Пусть тела молили о продолжении привала, но головы прекрасно помнили о побоище, произошедшем неподалеку, и потому понимали необходимость идти даже через силу.

И они шли. Изредка – сравнительно тесной группой, но чаще – далеко растянувшейся вереницей, в хвосте которой всегда была Летышкина.

Ну не привыкла правозащитница к пешим переходам, да еще в такой обстановке! Да и откуда?..

Утром все проснулись еще более уставшими и разбитыми, будто и во сне продолжали бесконечное движение по бескрайней пустыне. И о каком отдыхе можно говорить, когда с наступлением темноты все просто попадали прямо на песок, да так и ворочались всю ночь. И жестко, и холодно. Лучше мешки таскать, чем так отдыхать. Но никто не спрашивал.

Бритни первым делом привычно принялась за чистку винтовки. «М16» – штука капризная, не уделишь внимания, и тут же превращается в бесполезную палку.

– Надо идти, пока солнце не стало припекать в полную силу, – Погранов кое-что слышал о пустыне и теперь попытался взять бремя власти в свои руки. На правах самого знающего.

– Не могу, – призналась Летышкина. – Нога совсем распухла.

– Как – не могу? Мы тебя что, нести обязаны? – возмутился журналист.

– Может, еще отдохнем? Пройдет же она, обязательно пройдет. – Женщина почувствовала обращенную на нее неприязнь спутников.

Без того тяжело, а тут еще дополнительная обуза!

– Потом жарко станет. Умные люди путешествуют утром и вечером, а отдыхают днем, – пояснил Григорий Яковлевич. – Да и какой смысл был уходить, если останемся здесь?

Правозащитница вздохнула. И оставаться – гибель, и идти невозможно.

Но пассажиры, ругаясь про себя, уже начали подниматься, и Летышкиной не оставалось ничего иного, как последовать общему примеру.

– Ничего. Тут главное – первые шаги. Потом нога расходится, и станет легче, – успокоил ее врач.

– У-у-у!.. – тихонько завыла Летышкина.

– Терпите. Вон Бритни мало того что терпит, так еще и всю амуницию на себе тащит.

– Так она здоровая, – заметила правозащитница. – У них там о людях думают, вот они и крепче наших.

– Глупостей-то не надо, не на митинге, – отмахнулся Нелюбин. – Кто вам мешал заниматься спортом? А всяких толстых да немощных у них не меньше нашего. Или сами не видели?

Женщина лишь вздохнула. Она всегда считала физические упражнения, а уж тем паче – физический труд уделом бедняков, и теперь впервые пожалела о прежних взглядах.

Несладко было всем, невзирая на национальность, пол и прочие отличия. Во рту царила сушь. Такая, что язык казался шершавым и распухшим, и не было даже слюны. К тому же напомнил о себе голод.

Вчера было не до еды. Жара, усталость, шок после аварии, вид убитых – слишком много факторов, которые напрочь отбивали аппетит. Зато сегодня захотелось есть.

– Так мы скоро превратимся в каннибалов, – горько пошутил Погранов.