Александр Золотько - Оперативник

Зазвонил мобильник Ивана.

— Да?

— Где вы тут? — спросил отец Серафим. — Не видать ничего.

— Я сейчас выйду на улицу, — ответил Иван. — Сейчас.

Все, больше его с Фомой наедине не оставят. Больше ничего не получится спросить, и ответов получить не получится.

Потом будет общее прощание, отпевание с панихидой, но остаться вдвоем уже не получится.

— Прощай, — сказал Иван другу. — А я тебя прощаю.

За дверью, сквозь свист ветра, слышались голоса.

Бригада прибыла, можно даже не выходить, а просто крикнуть.

Иван еще раз коснулся левой руки Фомы, той, что сейчас неловко свисала в сторону, все еще сжимая окровавленный носовой платок. Взял ее в свою руку, сжал. Скрипнул зубами. Фоме так неудобно. Рука может затечь.

Подчиняясь этой глупой и нелепой мысли, Иван осторожно сдвинул руку друга, положил ее вдоль тела Фомы. И замер.

На куске штукатурки лежали четки. Черные шарики поблескивали в свете фонаря.

— Ты где? — донеслось с улицы.

Иван оглянулся на дверь, снова посмотрел на четки. У Фомы не было четок. Никогда. Операм не стоит занимать свои руки ничем посторонним. Да и все свои молитвы любой из Конюшни может пересчитать и без четок. Ничего больше положенного и необходимого.

— Иван!

Он еще и сам не сообразил, что происходит, а рука схватила четки и сунула их в карман.

— Я здесь! — крикнул Иван. — В лавке.

И вышел под удары ветра.

Комната для бесед в Конюшне не отличалась особым удобством, хотя и образцом аскетизма не была.

Стол и стулья. Ничего лишнего. Стол пустой, если не считать микрофона на гибкой подставке. Не было ни карандашей, ни настольной лампы — ничего, что вопрошаемый мог бы использовать как оружие. Стол и стулья были наглухо прикреплены к полу, хотя тут было некое отличие — стул вопрошаемого находился чуть дальше от стола, чем стул вопрошающего.

— Вопросы задаю я, — сказал дежурный вопрошающий.

Иван усмехнулся.

— Вы меня не поняли, — улыбнулся в ответ вопрошающий. — Это я не в том смысле, что вам следует помалкивать…

— Хотя мне и следует помалкивать, — сказал Иван.

— Я в том смысле, что вопросы задаю я, дежурный вопрошающий, и все это не в рамках расследования, а с целью составления подробного отчета. Сами понимаете, не каждый день у нас такое. Везде… — Вопрошающий возвел очи горе и печально вздохнул. — Везде будут спрашивать, интересоваться подробностями. Умерший — оперативник Ордена Охранителей…

— Убитый, — подсказал Иван, спокойно глядя в лицо вопрошающего.

— Что, простите?

— Убитый оперативник. И это случается, к сожалению, не так редко.

— Да-да-да, — мелко закивал вопрошающий. — Конечно. К нашему большому сожалению, все еще гибнут Охранители за веру, ради всеобщего блага… Но без покаяния, да в Божье перемирие…

Лицо вопрошающего разом утратило мягкость и доброжелательность, глаза сквозь очки глянули остро и недобро.

— Согласитесь, Александров, Свечин погиб там, где не должен был находиться. И если бы он просто погиб… Мы бы погоревали, нашли бы, в конце концов, виновников. Но он убил в воскресенье. Вы ведь сами все видели…

— Я приехал, когда все было кончено, — сказал Иван. — Он уже умирал. Я успел в последнюю минуту. Я ведь говорил вам…

— Говорили, — кивнул вопрошающий. — Я не подозреваю вас во лжи… Я только хотел сказать, что вы видели место происшествия. И сами все прекрасно поняли — Свечин стрелял первым. И в безоружного.

— Полагаю, у него были свои резоны, — Иван поднял голову, посмотрел на икону в углу.

Лампада дымилась, оставляя на иконе черный след.

— Лампаду нужно заменить, — сказал Иван.

— Да-да, конечно, — снова кивнул вопрошающий. — Обязательно. Я прикажу. А пока вы объясните мне, почему именно вас вызвал Фома Свечин.

— У него больше не было друзей.

— Вот так? И это все? Если бы он вызвал не вас, а дежурного, то помощь успела бы раньше. И он мог бы выжить. Не так? — Глаза смотрели сквозь очки, не мигая.

— Он не мог говорить — пуля…

— Я знаю про пулю и про голосовые связки, но он посылал сообщения…

— Он не мог назвать адреса. Там нет адресов. Там руины после Возвращения и Смуты. И только я точно помнил, где мы брали торговца оружием. Поэтому Фома, наверное…

— Наверное, но вы могли сразу…

— Откуда я знал? Это, в конце концов, мог быть розыгрыш, дурацкий и бессмысленный. Вас никогда не подставляли приятели?

— Мои приятели такими вещами не занимаются…

— А мои — представьте себе… — Иван понял, что повышает голос, и замолчал.