Андрей Круз - Выживатель

– Ты когда улетаешь?

– В следующий понедельник. Сдам тебе дела и улечу. – Рэй постучал по столу, подразумевая, что это «дела» и есть. – У тебя когда операция?

– Не знаю, я еще в госпитале не был. Сделают все анализы и потом назначат, как обычно и бывает.

– Я хочу передать дела до того, как ты заляжешь. Помимо Бонэйра тут еще есть пока чем заняться. Хоть и по мелочам.

– Мне надо в госпиталь, потом могу вернуться сюда.

– Я бы начал с управления кадров и оформил бы все прямо сейчас. А потом катись в свой госпиталь.

Я допил кофе и отставил чашку.

Хирургом был немец, доктор Вермайер. Вежливый немолодой мужик с совершенно седыми волосами и умным лицом. Он заслал меня сначала на рентген, затем к невропатологу – совсем молодому тощему парню в толстых очках, который долго прикладывал электроды к моей руке в разных сочетаниях, причем гипс ему явно мешал, делал задумчивое лицо, но в конце заметно просиял и выдал нечто совсем мне непонятное, из чего я понял только то, что повреждение он нашел.

Затем снова был хирург, который сказал, что на сегодня мы закончили, и выдал мне направление на целый список анализов и визит к анестезиологу.

– Будем делать операцию.

– Когда?

– Я вам позвоню, скажу, какой день можно выбрать.

– Спасибо.

Невропатолога пришлось довольно долго ждать, так что я дозвонился Янине, сказал, что забирать из госпиталя меня не надо, доеду на такси, тем более что мне все равно потом в «штаб группировки» или как там правильно все это назвать. В разговорах эти здания в аэропорту именовали «штаб-квартирой», не уточняя, чья эта штаб-квартира и зачем. Думаю, что спроси кого – тот и не ответит. Поэтому для себя и решил, что «группировки». «Гвардия обходит с флангов. Кого? Всех!»

Кабинет невропатолога находился на втором этаже, как раз напротив гастроэнтеролога. И на стуле возле двери этого самого гастроэнтеролога я увидел знакомое лицо.

– О, здорово! – Рослый мощный мужик поднялся мне навстречу, протягивая широкую, как лопата, ладонь.

Поздоровался он по-русски.

– Привет! – обрадовался и я. – Ты что здесь делаешь?

– Да я с женой, че-та живот у нее болит последний месяц, гастрита боимся, я сам нормально, – ответил Василий. – Ты вообще здесь или по ранению? А то хромаешь, гляжу, и рука еще.

– Я здесь. Не заметно?

– Да не, я в смысле, ты тут работаешь теперь или где-то там? – Он махнул ручищей в сторону виднеющегося за окном моря.

– Теперь здесь. Пока. Дальше не знаю. Ты как устроился?

– Да устроился как-то, – сказал он как бы с некоторым оттенком сомнения. – Джим тут у меня, недалеко от пляжа.

Он так и сказал «джим», в смысле «спортзал» на английском, в то время как разговор шел исключительно на русском. Такая эмигрантская привычка. Даже те, кто язык страны пребывания вообще не выучили, все равно слова подмешивают. У меня, кстати, такая тоже есть, те слова, что проще или подразумевают какие-то местные понятия, местные и используешь. Подчас даже теряешься, если их надо кому-то на русский перевести.

– И как джим?

– Да как-то. Я там в дзюдо тренирую, все больше детишек. Ну и ходит кто-то покачаться, но так… ну есть, на что кушать, в общем, но не более.

Дзюдо. Черт, наконец-то я вспомнил, где я раньше лицо Василия видел. В телевизоре, я за дзюдо болел.

– Вась, а ты ведь выступал, так?

– Ну так! – гордо кивнул он. – Мира брал, олимпийскую золотую. Я еще в самбо.

– Ну точно! – Я аж подкинулся. – Вась, ну ты вообще, в свое время я твоим фанатом был.

– Не, а че не щас? – притворно возмутился он. – Или фанат, или не разговариваю.

– Я те дам «не разговариваю»! Сейчас своих вызову, в вертолет тебе посадим и обратно на крышу «Брейкерз» выкинем – вот поговори тогда.

– Не согласный я, – решительно заявил он. – Если спасли, то спасли. А за джим… там еще выход на пляж и бассейн есть, думал еще пляжную качалку организовать, но по бабкам не тяну и не думаю, если честно, что в нее тут ходить будут особо. Это в Калифорнию надо, там делать не хер половине людей, вот они на пляжах груши и околачивают. А тут работают все. А если ты здесь, ты бы заходил… когда починят. – Он ткнул толстым пальцем в мой гипс. – Реабилитация и все такое, я бы с тобой поработал. Ходишь в спортзал?

– Хожу. И приду, куда я теперь денусь.

Дверь кабинета у меня за спиной распахнулась, и молодой тощий доктор в толстых очках пригласил меня зайти. Василий выудил из кармана визитку своего спортзала и сунул мне, сказав: