Владимир Свержин: Гнездо Седого Ворона

— Они что же, хотят нас убить?

— Хотят, — кивнул Леха. — Но здесь не станут.

— Но ведь только вчера мы вместе, плечом к плечу…

— Вчера — это очень давно. А сегодня, — бывший страж кивнул на скорчившегося от боли Нуралиева, — этот шериф навел порядок.

— Но ты же здесь ни при чем!

— Они думают, что при чем.

— Что же делать? — девушка чувствовала себя в западне. И, самое ужасное, — ей казалось, даже ее избранник не знает, как поступить.

— Схожу поговорю, — Леха пожал плечами.

— Опасно, — вмешался не на шутку взволнованный Заурбек. — Макхал прежде был наставником Рустама. Такого не прощают. Стрелять не будут, но могут забить до полусмерти.

Ученик Старого Бирюка молча кивнул и отодвинул стул, подпиравший дверь.

— Лешага, — за его спиной вздохнул Марат, — я не хотел, чтоб так получилось, извини. Зря я уговорил тебя принять лейтенанта в наш отряд! Я думал, он поможет.

— Он и помог. Вчера. — Бывший страж приоткрыл дверь.

— Что, песий сын, под лавкой застрял?! — вновь раздался голос Усача. — Ну, хоть потявкай оттуда!

Черный бросился к хозяину и угрожающе зарычал. На улице захохотали.

— Учитель, а может, им этого выдать? — в спину Лехи предложил чешуйчатый. — Это же он все натворил!

Не слушая его, Лешага распахнул дверь.

Эту часть Трактира уже и не припомнить, кто окрестил Лысыми Камнями из-за трех выпирающих из земли округлых глыб у самого обреза берега. Правда, один старый поисковик, доживавший век в этом заповедном краю, клялся, что это вовсе не валуны, и под ними абсолютно точно есть тайные ходы. Но копать Трактирщик запрещал, а никто из тех, кто строил в этих местах хижины, ни на какие такие ходы не натыкался. По крайней мере, не рассказывал об этом.

Дом, занятый Лешагой, его женщиной и чешуйчатым драконидом, жался вплотную к самому дальнему камню, так что тот служил одной из стен жилища. Сейчас возле него, размахивая обнаженным кинжалом, бушевал Рустам — один из опытнейших мастеров своего дела. Всякому было известно, что Рустам с Макхалом уже двенадцать лет сопровождают караваны, и не откуда-нибудь, а от самого острова Чеч, где убить могут и за пустую жестянку, да что там, просто за косой взгляд. Вернее, сопровождали.

Рядом с ним, ближе к двери, высился и ширился Усач. Никто в Трактире, за исключением, пожалуй, Бурого, не мог сравниться с ним, когда дело доходило до того, чтоб померяться силой рук. Правда, если этим забава не ограничивалась и стражам приходила в голову блажь помахать кулаками, с Лешагой ему было не тягаться. Уж скорее он смог бы выбить дух из собственной тени. Но не таков был Усач, чтобы мириться с поражением.

Сегодня всем было не до забав.

— Ты бы выполз, поскребыш гадючий! — победно оглядываясь на своих бойцов, оскалился верзила, указывая на Леху обрезом двуствольного ружья.

Ученик Старого Бирюка знал эту манеру: вечный задира постоянно таскал с собой оружие, заряженное мелко нарубленными гвоздями. Автомат — штука хорошая, но вблизи его пуля насквозь прошивает врага и летит себе дальше. А если брать калибром поменьше, и вовсе, поди отгадай, от какой ветки, от какого куста пуля уйдет в сторону. А из этой штуковины, если в упор, да из обоих стволов пальнуть — только держись! Врага едва ли не в клочья рвет. Вот и сейчас Усач тряс двустволкой перед самым носом у Лехи, не убирая пальцы со спусковых крючков.

— Ты что же, дерьмо шакалье, возомнил?! Да я ж тебя!..

Лешага медленно отвел в сторону прыгающие у его лица стволы.

— Погоди.

— Чего годить-то, чего?! — не унимался тот. — Твой хорек моего парня за сучий чих положил! А я годить буду?!

— Патроны — не сучий чих, сам знаешь. Сказано было — не брать. Он взял.

— Ты это сейчас кому говоришь? Это ты мне говоришь?! — Усач зашипел, угрожающе вращая глазами, почти упирая обрез в грудь собеседника.

Черный зарычал и припал на задние лапы, готовясь к прыжку.

— Зачем такое сказал?! — вмешался Рустам. — Если мой человек что-то взял — отдай его мне. Раз он мой — с меня и спрос. Твой нукер моего напарника под пули поставил! Слышишь меня, Лешага? Я тебе громко сказал: под пули! Он их больше на него потратил, чем Макхал взял! И какая в том беда, что взял?! Он свои вчера расстрелял! Сам знаешь, в бою был. А эти — не у тебя утянул и не у щенка твоего — Нуралиева. Все честно — с трупа снял. С врага. Совсем мало взял, какая в том беда?! — старейший из стражей чуть не плакал от горя и обиды.

Леха хотел было сказать, что до недавнего времени лейтенант жил совсем по иному закону, но удержался. Как бы прежде тот ни жил, сейчас он числился его человеком, а значит, и отвечать ему. Да и что проку от слов? Мертвых не вернуть.