Алексей Кацай - Ад

— Тамара Митрофановна, поверьте, если дело было бы не спешное, то я пришел бы на прием даже не к Григорию Артемовичу, а к его референту и решал бы все спокойно, никого не беспокоя.

— Ну хоть намекните, что там у вас случилось.

— Не у меня. У Беловода. — Здесь я понял, что допустил ошибку, и зачастил, стараясь, чтобы Гречаник не положила трубки. — Там-Митроф, я понимаю, что он во что-то вляпался. Вы знаете это еще лучше. Но вы же всегда уважали Вячеслава Архиповича, несмотря на расхождение во взглядах. И дело касается даже не его, а меня. Я беспокоюсь. Я клянусь ничего не выпытывать у Григория Артемовича. Наоборот. Хоть вы и считаете меня гадким продажным журналистом, но, согласитесь, я всегда держал свое слово.

Я замолк, надеясь, что изложение моих мыслей было все же не очень беспорядочно. Гречаник немного помолчала, а потом сухо произнесла:

— Подождите минутку.

Я вздохнул с облегчением. Мне нужен был Мельниченко! Потому что благодаря его связям в местном отделе СБУ, он мог узнать многое, не поднимая лишнего шума. Через некоторое время в трубке зажужжал истонченный бешеным трением электромагнитных волн голос депутата:

— Если волк идет по следу, надо вскарабкаться на сук и переждать там. Но я нашел не самую лучшую ветку. Что у вас случилось, Роман?

Я старался, чтобы мой голос звучал спокойно-спокойненько:

— Извините, Григорий Артемович, но дело в том, что в квартире Беловода произошла кража. Верней, попытка кражи. Я был свидетелем этого. Ну, всякие там протоколы, отпечатки пальцев, вопросы и тому подобное.

— Что-нибудь исчезло?

— Нет. Исчез Беловод. Мы с ним должны были встретиться, но я опоздал. Родственники Вячеслава Архиповича тоже не догадываются, куда он мог пойти. А в квартире, сами понимаете, полный кавардак, надо разобраться.

— А что, у Беловода есть родственники?

«Стоп!» — почему-то сказал я самому себе.

— Далекие… Да дело не в этом. Мы обеспокоены. В институте его тоже нет. Может, на полигоне? Но я не знаю, как туда позвонить.

— Роман, я, по-моему, вам уже говорил, что все помещения на полигоне опломбированы. Электропитание отключено. Нечего там Беловоду делать. А если бы и было, то его задержала бы охрана. Да и вообще, время еще раннее для взрослого человека. Чего вы беспокоитесь?

Я вспомнил свои недавние соображения и почувствовал, что мне очень хотелось бы согласиться с депутатом, но…

— Григорий Артемович, может, вы по своим каналам что-нибудь выясните? Очень уж родственники беспокоятся.

— Роман, согласитесь, что я не отдел розыска. Если Беловод до утра не появится, то подключайте милицию. Я тоже, чем смогу, помогу.

Ох и хотелось мне сказать Григорию Артемовичу что-нибудь ласковое-ласковое, но я лишь горько вздохнул:

— Хорошо. Понял. — И вдруг, как-то против своей воли, спросил: — Кстати, господин Мельниченко, вам ничего не говорит такой термин — «змейка».

Голос депутата неожиданно стал настороженным:

— Вообще… Н-нет… Из всех змеев мне более всего знаком тот, который…

— Нет, нет. Эта змейка не имеет зеленого — хотя, может, и имеет? — цвета. И не она обольщала Еву, — перебил я Мельниченка. — Говоря современным языком, это — сканирующий лазер, ослепляющий пилотов противника путем выжигания у них сетчатки глаз. А теперь вообразите, что он имеет следующие параметры… — И я назвал несколько цифр из документов Беловода, наиболее поразивших меня. — Неплохое оружие, не так ли, Григорий Артемович?

— Роман, откуда у вас, если не секрет, эти сведения?

Я разрешил себе пошутить:

— Когда охотник вскарабкивается на сук, то волки садятся под деревом и обмениваются информацией.

— Даже если это опасно для волков?

— Особенно тогда… Ну, хорошо, Григорий Артемович. Подождем Беловода до утра, а потом ударим во все колокола. Надеюсь тогда на вашу поддержку.

— Конечно, конечно, — голос Мельниченка был — ну, очень! — задумчивым. — Кстати, откуда вы звоните?

Я посмотрел на бармена, который уже давно показывал мне на часы и зверски кривил физиономию, деликатно намекая на окончание разговора.

— Из квартиры Беловода. Сторожим понемногу.

— Сторожите, сторожите, Роман. Хорошо… Будьте на месте. Я, конечно, ничего не обещаю, но, если что-нибудь выясню, немедленно позвоню… И не благодарите меня: это что-то Тамара Митрофановна здесь разволновалась.

Благодарить Мельниченка я не собирался. Я рассматривал изящно-серебристую отделку мобильника, работающего в этом баре очень плохо, растирал затекшее ухо и чувствовал, что знает что-то Григорий Артемович. Ох знает!..