Игорь Власов - Стажер

— Ну все, пора, — старик, поднялся, — а то скоро пожалуют сюда всякие Высокородные и Великорожденные. Не отвяжемся тогда.

Они вышли из покоев и, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, стали спускаться к выходу. Широкая лестница была заполнена народом не меньше, чем зрительские ряды. Поэтому приходилось чуть ли не с силой пробираться сквозь возбужденную толпу. К счастью, без доспехов его никто не узнавал, и они мало-помалу продвигались к выходу.

— Чего они не расходятся? — удивился Ник, и в этот момент откуда-то снизу раздался оглушительный рев. Он был такой силы, что сразу заглушил весь гомон многотысячной толпы. Несомненно, так реветь могло только огромное животное. И оно было явно разъярено.

— Рогач! — Шептун, резко остановившись, схватил Ника за руку.

Ник посмотрел вниз, пытаясь понять, откуда исходит этот дикий рев. На дальней от них части арены появилось большое прямоугольное отверстие, напоминающее яму или провал. Раньше там ничего подобного не было, это Ник точно помнил. Вот оттуда-то и доносились леденящие кровь звуки.

— Сит! — Шептун побледнел. — Он там! Я его почувствовал! И Рон с Валу. Они тоже!

— Кто? Где? Как? — Ник ничего не понимал.

Рев зверя смешался с шумевшей толпой. Казалось, животное и люди стараются перекричать друг друга. Шептун что-то говорил ему, но Ник понимал это только по его губам. Слов различить было невозможно. Тогда Шептун просто указал ему рукой вниз. Ник, проследив за направлением его руки, увидел, как прямо под ними на арену выбегают какие-то люди. Нет, не выбегают, а как будто бы их выпихивают туда, а они, сопротивляясь, пытаются вернуться обратно.

С этого места, где они стояли с Шептуном, увидеть, что там точно происходит, было невозможно. Приходилось смотреть через головы беснующихся людей. Нехорошее предчувствие сжало его сердце. Он уже понял, что хотел сказать ему старик, но пока отказывался в это поверить. Ник устремился вниз, к первым зрительским рядам, не обращая внимания на недовольные возгласы, летящие на него со всех сторон. Он, как ледокол, проходил сквозь толпу, а Шептун, стараясь не отстать, двигался за ним следом под прикрытием его широкой спины.

Они довольно быстро достигли первых рядов и, растолкав стоящих там зевак, очутились у самого парапета. Небольшая насыпь с торчащими вниз под углом в сорок пять градусов толстыми, грубо обструганными деревянными кольями мешала полному обзору. Нику пришлось вскочить на парапет, и только тогда он увидел.

Их было много. Люди метались, что-то крича, и пытались вернуться обратно, за закрывшиеся за ними тяжелые решетчатые ворота. Некоторые падали на колени и протягивали в мольбе руки. Большинство просто жалось к глиняной стене арены, словно ища у нее укрытия. Кто-то даже пытался на нее вскарабкаться, но безрезультатно. Стена была высотой не меньше десяти метров и абсолютно отвесной.

Ник встретился глазами с каким-то изможденным мужчиной в рваной одежде. В его взгляде он прочитал страх и полное отчаяние. Ник, с трудом заставив себя оторвать от него взгляд, стал искать в толпе знакомые лица. "Может, Шептун ошибся? — с надеждой думал Ник. — Ведь с верхних рядов разглядеть кого-то было невозможно". В этот момент он и увидел их.

Охотники стояли в стороне, чуть поодаль от в панике мечущихся людей. Наверно, поэтому он их сразу не приметил. Они не жались к стене арены, а просто стояли, тесно прижавшись друг к другу. Ник закричал, пытаясь привлечь внимание, но голос тонул в стоящем вокруг гаме.

В этот момент по арене раскатился рык, еще более громкий, чем все предыдущие. Ник невольно взглянул в ту сторону и увидел, как из темного прямоугольного провала медленно показывается жуткая морда рогача.

Зверюга полностью оправдывала свое название. В глаза бросились огромные изогнутые рога. Два из них росли прямо из больших надбровных дуг, под которыми диким светом горели красные глаза. Третий, чуть короче, но более массивный, располагался на клювообразной морде. Сзади, у самого основания толстой шеи начинался огромный костяной ворот, также весь покрытый острыми и длинными наростами.

Животное медленно поднималось над краями провала, яростно ревя и раскачиваясь из стороны в сторону, словно пытаясь разорвать невидимые путы, до сих пор сдерживающие его. Теперь стало понятно, что рогача на арену поднимает огромная платформа. Что-то в его облике показалось Нику знакомым. Когда же подъемная плита сравнялась с песком арены и громадина предстала перед зрителями во всей своей красе, ассоциативная память сразу же связала его с трицератопсом.