Андрей - Сердце Агрессора

Ну вот, осталось два часа до смены с вахты. Как всегда, время будет тянуться нестерпимо долго. Как всегда, буду считать секунды до смены. Единственное средство против этой пытки заключало в себе теоретически простое условие: займись чем–нибудь, по возможности, как можно более увлекательным. У меня было такое подходящее занятие, специально припасенное для подобных случаев. Я решил написать письмо любимой девушке. Ее уже нет, но ведь была же когда–то. И я считал, что все еще продолжаю ее любить. Итак: «Здравствуй, дорогая Ирма …»

Боль притупилась. Тепло костра успокаивающее лизало израненную кожу. Холод отступил за спасительный круг растаявшего снега, и можно было расслабиться.

— Ты не сказал, как тебя зовут, — буднично, но совершенно неожиданно сказала Ларри.

— Иль Реутов.

— Очень приятно, а я Ларри Стратфорд.

Я кивнул и вместе с болью из мышц, пришла уверенность, что ей действительно приятно мое присутствие. «С такими, как Ларри Стратфорд, воевать не нужно!» — навеки отпечаталось в памяти. Интересно сколько их таких на планете?

— «Иль», это имя или фамилия?

— И Иль и Реутов, это имя, — я совсем не понял ее вопроса. Проникновение в ее память тоже не прояснило дела.

— Тебя можно звать Иль, а можно — Реутов? Прелесть, — и девочка звонко рассмеялась.

— Ты ранен, Реутов! Тебя нужно перевязать, — девочка легонько притронулась к запекшимся кровяным ручейкам на животе. Я не стал ей отвечать, мои раны — это мое дело. Дотронулся до скрытых в голенище правого ботинка кнопок–замков и в руку выпал плазменный нож. Теперь можно было заняться самолечением.

Начал с ног. Ничего не чувствующие нервы позволили без проблем выудить из мышц пули и аккуратно разложить их на снегу. Это трофеи. Не многие воины Стальной планеты могут похвастать такими украшениями.

С животом тоже управился быстро. Но прежде, чем заняться пулей, сидевшей у самого сердца, позволил себе отдохнуть.

Нечаянно взглянул на Ларри, про которую, честно говоря, вовсе забыл. Я уже видел, как выражается удивление на лицах аборигенов, но это было что–то другое. Девочка искренне сопереживала мою воображаемую боль.

— Реутов, — жалобным голосом сказала Ларри. — Тебе больно?

— Нет. Не очень, — я не хотел ее пугать, признаваясь, что не больно вовсе. — Ты поможешь?

— Ну конечно, а что нужно делать? — простонала туземка.

— Я разрежу кожу и ткани, а ты вытащишь пулю. Хорошо?

— Да.

Я отключил нервы левой половины груди и осторожно вскрыл мышцы.

— Ой, Реутов, она блестит.

— Доставай! — прохрипел я сквозь зубы. Боль, незваная гостья, плеснула чернотой в глаза.

Ларри ухватила тонкими пальчиками заднюю часть пули и осторожно, но достаточно быстро вытащила. Как ни странно, это простейшее действие забрало у нее массу физических сил. Пока я склеивал раны и потом сращивал клетки мышц, Ларри молчала.

— Извини! — наконец грустно сказала она.

— Да, — ответил я, не слишком понимая, за что.

— Там совсем рядом билось сердце, — всхлипнула девочка и закрыла глаза ладошками, выпачканными кровью.

— Было бы хуже, если бы оно не билось, — сказал я.

Ларри сразу успокоилась, утерла уже выкатившиеся слезы и улыбнулась. Я тоже улыбнулся и сразу записал в долговременную память: «Улыбка — такое же эффективное оружие, как внушение. Особенно в тех случаях, когда ничего более существенного применить нельзя».

— На тебя напали?

— Можно сказать и так, — я насторожился, но это оказалось простым любопытством.

— Их было много?!

— Они были на гравилете.

Ларри понятливо кивнула:

— Они отобрали твои припасы и одежду?

Я мог ей сказать, что одежда и припасы это одно и тоже, но вместо этого согласно кивнул.

— Жаль. У меня тоже ничего нет… Самое время сейчас было бы перекусить!

«Она права, — подумал я. — Мертвым клеткам требуется замена, а для этого нужен приток белков».

Рядом, под снегом, заворочался какой–то небольшой зверь. Животное готово было принести себя в жертву нашим желудкам, но девочка не должна была видеть процесс заготовки пищи.

— Спи, — сказал я.

— Что ты сказал, Иль?

— Кому говорю!

Ларри сразу уснула. Организм ее был слаб: им легко управлять.

Я вошел в лес. Туземный зверь нагло ворочался в снежной норе. Язык его мозга был невероятно прост. Только инстинкты. Мне оставалось лишь соединить энергоцепями нужные участки редких извилин и он, безоговорочно подчиняясь своему простому мозгу, выволок тело под свет ночных светил.