Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]

Заночевали на обратном склоне безымянной горы, где не так свирепствовал ветер, и нашлась подходящая расселина. Накидали поверх нее нарубленных заранее березок и еловых лап. Из них же сделали подстилку и легли возле костра жопа к жопе. Проснулись же мы совсем в другой компании.

Манси было штук десять. Разбудили они меня ударом обрезиненного приклада моей же винтовки по голове. Идиоты! Это же, как гвозди ПНВ заколачивать — башке ничего, а оптика на "Винторезе" полететь может. При этом один из них сидел у меня на ногах, двое держали руки, а четвёртый вязал. После того как нас с Ткачем спеленали как младенцев, наши упакованные тушки манси привязали сзади к своим саням и отправились в путь. Я ребрами пересчитал все ледышки по пути в деревню. Хорошо — их было не так много, а вот Ткачу не подфартило. Он несколько раз переворачивался лицом вниз, и кроме того, что вдоволь нажрался снега, проверил своей физиономией крепость уральского льда. По-моему, ему даже зуб выбило. Хотя через распухшие губы не понять.

— Ну и рожа у тебя, — я сел поудобнее и принялся рассматривать напарника в свете совсем неяркой лампадки, чадящей вонючим жиром.

— Рожа заживет, а вот головы у этих блядей обратно вряд ли прирастут, когда я им их оторву, — Ткач сплюнул красным на плетеный пол юрты.

Почему нас не убили сразу? — это был второй по важности вопрос, который волновал меня сегодня. Первый — как отсюда свалить. Над этим я и работал, вертя во все стороны головой, когда вместе с облаком морозного воздуха в юрту вошли пятеро вооруженных короткими копьями молодых и один старый манси с какими-то плетеными веревочками в руках. Он мне сразу напомнил того шелудивого шамана из Подгорного лога. Та же хитрая морщинистая морда и тоже, небось, служитель культа. Но оказалось, я ошибся. Этот был аж целым вождем, а шаманом тут подрабатывал его сын — молодой и наглый, ухмыляющийся в углу. Неплохо семейка бездельников устроилась. Мамаша, поди, всему племени целебные благовония впаривает за пойманную рыбу и добытую дичь.

— Твоя глюпый человека совсем плехо себя вести. Глюпый человека Куль-Отыр дружит. Куль-Отыр порвал много насых человека. Нуми-Торум сердица. Нуми-Торум требовай к себе твоя глюпый человека, — затараторил старик.

— Бля, я говорил, твой уебок нас до добра не доведет, — сверкнул глазами в мою сторону Ткач. — Теперь порешат нас из-за него. Надо было пристрелить мутанта еще в Соликамске.

— Без голов им это будет сделать трудно, Алексей. Или ты уже берешь свои слова обратно?

— Но если твоя глюпый человека позовет Куль-Отыр утром в амбар-юрта, йир будет не больна. Щохри в башка, — вождь вынул из рукава костяной обоюдоострый нож и помахал им перед моим носом. — Не позовет — Ийр будет осень, осень хатнэ.

— Что он лопочет? — скривился Ткач. — Нихуя не понимаю.

— По-моему, предлагает сделку: Красавчика в обмен на легкую смерть.

Ткач ничего не ответил. Не сомневаюсь, он легко бы променял и голову Красавчика, и мою, но только не на собственную смерть. Даже на легкую. Это там, в Соликамске он мог прожигать жизнь, растрачивать и пускать под откос, потому что конец ее был в призрачной дымке. А здесь он будет за нее цепляться зубами, рвать за нее глотки, ломать шеи. А я постараюсь ему в этом помочь. И не из альтруизма. В одиночку тут не выжить, да и вообще, друг Лёха — мой ходячий ключ.

Утомившись от долгого ожидания своей участи я, кажется, немного поспал. Мой напарник же, после безуспешных попыток высвободиться из пут, как-то сник, но глаз, похоже, не сомкнул.

Когда за нами пришли, было уже темно. Или еще темно. Подталкиваемый острыми копьями в задницу и влекомый крепкими руками в темноту, я особо не сопротивляться, выбирая момент, когда врагов станет меньше, а веревки хоть чуть-чуть ослабнут. Вели нас недолго. Довольно большое сооружение, которое и называлось амбар-юрта, было возведено на отшибе стойбища манси и освещалось снаружи двумя воткнутыми в снег факелами. Внутри, прямо по центру, на перекладине, закреплённой в двух продолговатых идолах с вытаращенными глазами и разинутыми ртами, висел большой котел, в котором уже парила вода. Рядом на столе стояло еще несколько котелков, мисок и чаш. Нас с Ткачём толкнули в угол и поставили на колени рядом с молодым парнем из местных. Его же, наоборот, подтянули к костру, но перед этим всем троим на шеи повязали несколько веревок разной длинны.

— Да вы совсем тут охуели, — мой напарник дернулся, но почувствовав у горла острие копья, затих.