Артем Мичурин - Полведра студёной крови[СИ]

— Ты видел у них машины? — спросил я Альбертика, когда тот приготовился присесть мне на уши с очередной историей о своём моральном разложении.

— Машины? Нет, не видел. Но слышал. Звук мотора. Когда твой друг Ткач проезжал по этой дороге, Альбертик как раз решил, что это они, и спрятался. Потому что, знаешь, если они поймают Альбертика…

— Да-да, я помню. Спустят с тебя шкуру, выпотрошат и засунут в кипящий котёл.

— Нет-нет-нет, — помотал головой Альбертик, возмущённый моим неточным пересказом. — Сначала засунут в кипящий котёл, а уж потом выпотрошат!

— Как скажешь.

— Это не шутки, — испуганно округлил старик глаза. — Ты не видел, что они делали с разведчиками из Убежища. А Альбертик видел. Хуже этого ничего быть не может.

— Может. Поверь.

— Хуже, чем свариться живьём?!

— Ну, подумай сам. Сколько ты протянешь в кипящем котле, да ещё со спущенной шкурой? Минуты. Я на месте плохих людей предпочёл бы запечь тебя в шкурах.

— Как это? — выдохнул Альбертик.

— Ничего сложного. Берётся один связанный старикан, две больших шкуры, большая игла, жилы и верёвка. Шкуры кладутся крест-накрест, старикан сажается в центр. Шкуры сшиваются жилами промеж собою. Нужно сделать так, чтобы башка начинки наружу торчала, но больших дыр между шеей и шкурами не было. Получается этакий кожаный кувшин. Вся эта конструкция подвешивается в метре над землёй, а снизу разводится костерок. Преимущество данного способа приготовления в том, что длится это дело несколько часов. Начинка медленно тушится в собственном соку. При чём, первый час обычно уходит на вырабатывание этого самого сока. Начинка пытается слезть с огня и раскачивает мешок, извивается там, орёт благим матом. При этом обильно потеет, опорожняет кишечник и мочевой пузырь. Ко второму часу выбивается из сил, и начинается собственно готовка. Сначала готовятся ноги, жопа и гениталии.

— Чего? — пискнул Альбертик, насилу разомкнув побледневшие губы.

— Причиндалы твои.

— А.

— Потом, к четвёртому-пятому часу, когда низ уже покрылся румяной корочкой, жар добирается до ливера. Тут хорошо бы взбодрить начинку шмалью позабористее, иначе отключится. А так будет в сознании, пока кишечник и почки доходят до кондиции. Подыхает начинка уже наполовину пропеченной. Время приготовления может быть и больше, если грамотно поддерживать нужный огонь. Говорят, особо умелые повара пекут по десять часов кряду.

В землянке повисла молчаливая пауза. Альбертик смотрел на меня, не мигая и, кажется, перестал дышать.

— Эй, — повёл я забинтованной клешнёй у него перед носом.

— Кто ты? — прошептал старик. — Кто ты такой?

— Человек. Просто человек. Который убивает других человеков. Если сможет поймать. Но перед этим я говорю с ними.

— Ты убьёшь Альбертика?

— Возможно.

— Почему?

— Потому, что возможно всё. А я не даю обещаний, которых не могу сдержать. Но если ты будешь вести себя хорошо, и я пойду на поправку, мы расстанемся добрыми друзьями. Скажу больше. Если поставишь меня на ноги, я избавлю тебя от соседей.

— Правда? — воспрял духом Альбертик. — Ты сможешь?

— Смогу.

— Один?!

— Нас двое, — кивнул я на Красавчика.

— Но их сорок!

— Тогда тебе лучше поторопиться с моим излечением, чтобы успеть до весны.

— До весны? — нахмурился старик.

— Будет обидно, если столько мяса пропадёт, стухнув.

— А что ты будешь делать потом?

— Потом… Двину на Запад. Хочу повидать старого друга. В последний раз.

Молодая голубоглазая женщина с СВД за плечом сидела на корточках возле врытой вертикально металлической плиты и водила ладонью по сухой прогретой солнцем земле перед нею.

— Мы ради этого сделали такой крюк? — раздражённо спросил стоящий рядом мужчина в степном камуфляже, поправляя висящий поперёк груди АКМ.

— Да, — ответила женщина.

— Ну, и кто здесь лежит?

— Кол, — кивнула женщина на плиту с темя выбитыми на ней буквами.

— Спасибо, я умею читать. Кто он?

— Охотник за головами, убийца, и просто хороший человек, — поднялась женщина на ноги и отряхнула ладони.

— Должно быть, он последний, из хороших людей, похороненных в Нижнем Новгороде, — язвительно заметил мужчина.

— Вероятно, — согласилась его спутница без тени иронии.

— Что он тут забыл?

— Проплывал мимо, — указала женщина на обгоревший остов трёхпалубного теплохода, зарывшийся в песчаный берег напротив развалин Кремля.

— Это была его посудина?!