Олег Верещагин: Там, где мы служили...

Ник с Джеком наконец распутали руки-ноги-снаряжение и поднялись. Оказалось, что рукопашная в траншее уже закончилась — но она оказалась неучтённым фактором, в ДОТе разобрались, что к чему, перетащили один из пулемётов и вовсю поливали бывшую свою траншею очередями.

— «Гочкис», вот ведь везёт на старьё сегодня… — прохрипел Иоганн. — У-у… Дик, достань его! Густав, тоже давай!

Граната Дика разорвалась в стене ДОТа недалеко от бойницы.

— Бинго, [6] Разрыв вблизи цели. (англ. арм. жарг.) — прокомментировал он. — Густав, поправку влево!

Поляк выпустил гранату с напалмом, но за миг до этого словно по какому-то наитию расчёта «гочкис» втянулся внутрь, а за ним захлопнулась заглушка. ДОТ объяло пламя, но из него почти тут же снова загремели очереди. Густав выстрелил ещё раз — и ДОТ наконец заткнулся.

— Вперёд, перебежками! — Иоганн выскочил наружу и… еле успел упасть. Теперь уже ручной пулемёт бил откуда-то из разбитых траншей сбоку от горящего разрушенного ДОТа.

— Херст! Херст! — открытым текстом кричала голосом Фишера рация. — Что у тебя?! Они подходят с того края, они сейчас пойдут в атаку! Бери ДОТ! Любой ценой — бери!

Все переглядывались. Ручной пулемёт хлестал густыми злорадными очередями. Слышно было, как из ДОТа — с другой стороны бьют скорострелка и ещё два «гочкиса», прижимая к земле атакующих по фронту парней из 6-го взвода. Там гибли ребята…

— Попробую его снять, — Анна удобней перехватила винтовку и поползла в сторону, к переплетению арматуры и проволоки; за ним высилась куча дроблёного бетона.

— М-мать… — Андрей выбросился из траншеи. — Я его сделаю… — и тоже пополз — вперёд, скрываясь в выемках и за кучками земли.

Но между траншее и ДОТом место было всё-таки очень открытое. Слишком.

Джек видел, как в Андрея попали. Над правым бедром русского вдруг встало отчётливое облачко крови и перемолотой в пыль ткани. Андрей вскинулся, дёрнувшись всем телом и откатился в сторону, зажимая рану мгновенно залившейся тёмным ладонью. Эрих швырнул русскому трос, Андрей намотал его на кулак и предплечье и был втянут в траншею.

— Куда ты полез, идиот?! — выругался Иоганн, глядя на быстро бледнеющего русского, которого бинтовала Елена. — Где Анна?..

…Её увидели сразу. В нелепой, почти смешной позе литовка висела на сплетении проволоки, выпустив винтовку. Из простреленной шеи через раскромсанный пулей ворот РЖ всё ещё текла кровь.

— Анька! — крикнула Елена, рванулась, но Эрих швырнул её обратно:

— Стой! С ней — всё, она пошла домой… — немец сплюнул. Жозеф перекрестился.

«Убита?! — ахнул Джек, холодея. — Как же так?! Не может быть!» — это была последняя связная мысль, дальше в юноше звучал сплошной вопль…

Очевидно, этот вопль заглушил не только мысли, но и страх, потому что Джек, вскочив на бруствер, бросился вперёд бегом. Потом прыгнул в сторону, перекатился, отполз, снова вскочил и побежал опять.

Не больше ста метров. Стометровку он бегал в школе за одиннадцать секунд. Но здесь снаряжение и склон. Прыжок. Джек упал. Перекатился. Отполз. Кучка земли, за которой он прятался, взлетела вверх, метнулась в глаза юноше, словно живая. Действуя по наитию, Джек вскочил, побежал снова — пулемёт молчал, и англичанин неожиданно увидел его совсем близко. Пулемёт. И пулемётчика. Его белые от бешенства глаза. И руки, быстро заправляющие новую ленту. До них — этих рук, этих глаз — было не больше десятка метров, и пулемётчик, видя, что не успевает, привстал и схватился за кобуру на боку.

Первое, что попалось Джеку под пальцы — рукоять финки. И англичанин метнул её — от бедра.

Один из белых, ненавидящих глаз — левый — потух. Рука пулемётчика оторвалась от кобуры, сделала несколько вялых, скребущих движений по воздуху. Когда Джек спрыгнул в воронку — махди был уже мёртв.

В ДОТе открылась бронированная, посечённая осколками, дверь. Высунувшись, кто-то что-то крикнул встревоженно — и дёрнулся обратно, но Джек выстрелили внутрь из подствольника, в два прыжка достиг проёма и вломился внутрь — где пахло порохом, бетоном, кровью и стироформом. [7] Загуститель, применяемый для производства напалма.

Он никогда бы не подумал, что ДОТы такие огромные. Трое, выскочившие из соседней комнаты (!!!), набросились на него со штыками наперевес — убить и закрыть дверь! Любой ценой! Джек отбивал удары автоматом — штык был сломан, финку он не вытащил из трупа, до тесака добраться не давали… Он мог только защищаться — не давать себя убить — не давать захлопнуть дверь. И не отступать. Статуи не отступают. Он — статуя, монумент, вросший в исщербленный бетон пола. Всё.